Мужская дружба
Шрифт:
– Здравствуйте, мы с вами вчера не познакомились, – сказал художник, – меня зовут Владимиром Ивановичем, а это моя дочь Лена, я вам вчера о ней говорил.
– Нас знакомить не надо. Мы с вашей Леной вместе работаем. Я еще вчера подумала, что, возможно, вы ее отец.
Подошла Ленка.
– Тоже мне, красавицу нашел! Ее у нас в редакции дурнушкой считают!
– Леночка, как ты можешь отзываться так о своей подруге! – возмутился отец.
– А мы не подруги! И никогда ими не будем. Ладно, вы тут воркуйте, а я пойду по городу погуляю.
Она
– Кажется, она разозлилась. Может не надо меня рисовать, наверное, она вас ревнует, – сказала я, провожая ее взглядом.
– Что значит ревнует! Я вам в отцы гожусь!
– Вот поэтому и ревнует!
– Она очень избалована матерью, ну и моя вина тут тоже есть. Мы очень давно развелись, Леночка еще маленькая была, и я всегда старался загладить свою вину деньгами и подарками. Да и на лето ее всегда в Алушту забирал к бабушке. Видимо мы ее слишком холили. Вот и получилась не нежная дочь, а ледышка!
– Вы слишком драматизируете, сейчас такая жизнь… Только такие и выживают. А на таких как я, ездят и даже внимания не обращают на ком ездят. Кстати, меня зовут Даша. Я, конечно, не очень-то позволяю себя обижать, но иногда, почему-то так получается.
– Неужели вы считаете, что в наше время надо быть холодными и жестокими, чтобы выжить? А как же любовь к близким, доброта, дружба, наконец? Ведь без этого нельзя!
– Вы художник, и видите только прекрасное, или хотите видеть. Вы уже взрослый человек и вы выросли на тех идеалах, которые нам прививали раньше. Многие люди, например, ваша дочь, напрочь забыла об идеалах и адаптировалась под сегодняшнюю жизнь. Тем более, у нее всегда есть отговорка – вы ведь развелись с ее матерью, бросили их, вот теперь и кушайте то, что выросло!
– Я не думал, что вы можете быть жестокой! – грустно сказал Ленкин отец.
– А я и не жестокая, просто иногда приходится снимать розовые очки и смотреть на мир без них!
– Дашенька, вы можете просто погулять по пляжу, только далеко не уходите, и старайтесь держаться ко мне не в профиль, а в три четверти, я буду делать наброски.
Я не очень поняла, что такое три четверти, но побрела по пляжу, стараясь смотреть не на море, а на город. Ветер развевал волосы, и я решила поправить прическу, машинально убирая выбившиеся из хвоста пряди....
– Нет, нет, не надо! – крикнул Владимир Иванович, так хорошо.
Он еще некоторое время колдовал над бумагой, а потом просто сказал:
– Все. Вы можете быть свободной. Или, если позволите, я вас провожу?
– Конечно, я буду рада. Только не будем говорить о Лене.
– Не будем. Я ее отец и люблю ее такой, какая она есть.
– Думаю, она тоже любит вас.
Мы брели по городу, вечер был теплым, в городе цвели розы, на маленьких улочках стояли вишни, покрытые темно-красными ягодами, персиковые деревья сгибались от тяжести плодов, заборы и арки были увиты виноградом, на улочках гомонили дети, проходили подвыпившие отдыхающие. Где-то играла музыка – на танцплощадке, наверное. Почти всю дорогу мы молчали, а потом Владимир Иванович спросил:
– Дашенька, а вы были когда-нибудь влюблены? Я говорю о настоящем чувстве, а не о мимолетных увлечениях.
– Раньше нет, а сейчас, кажется, да.
– И он отвечает вам взаимностью?
– Нет. Он даже об этом не догадывается. Да и я, думаю, не поняла еще серьезно это или нет.
– Я тоже любил только один раз. Я ведь так и не женился после развода с Леночкиной мамой. Были, конечно, женщины, я ведь не монах, но я так и не смог никого полюбить.
– А она замужем? Она знает, что вы ее до сих пор любите?
– Нет не замужем. Да и не люблю я ее уже, я просто замены ей не нашел.
– Вы еще совсем не старый! И молоды душой. Может быть, еще найдете свою половинку.
– Может, и найду, – сказал он, смущенно улыбаясь.– А вы бы не вышли за меня?
Я опешила.
– Вы шутите! А не боитесь, что я вдруг соглашусь, брошусь вам на шею и останусь в Крыму.
– Нет, не боюсь, я был бы рад.
Мы подошли к дому, он отдал мне сумку и сказал, что зайдет за мной завтра. Он пригласил меня на прогулку на катере, и я согласилась, все равно одна кукую, да и понравился он мне – интересный, добрый человек и, по-моему, очень одинокий.
Весь путь до Гурзуфа Ленка была надута как мыльный пузырь – вот-вот взорвется. Мы с ее отцом стояли на палубе и рассматривали окрестности. Он мне все показывал, рассказывал легенды Крыма, и хотя я все это уже видела много раз, мне было интересно. Мы собирались доплыть до Ялты, но Ленка выскочила в Гурзуфе, заявив, что мы ей надоели, и что ей кажется, будто она тут лишняя. Владимир Иванович не стал ее останавливать, просто расстроился.
– Ну что же, дальше поплывем без моей дочери. Я хотя бы спокоен, что она не заблудится, ведь она выросла в Крыму, и знает его лучше Москвы. Я хотел показать вам Ялту, и заодно свою мастерскую.
– Ялту я видела. Она мне не очень нравится. Город красивый, но слишком многолюдный и шумный. А мастерскую художника я не видела никогда. Посмотрю с удовольствием ваши картины, если они там есть.
– Да есть немного. Я быстро продаюсь. Тут, знаете ли, много туристов, и они с удовольствием их покупают. Ну не только мои, в основном любят морские пейзажи. Они хорошо уходят. Мне нужно написать портрет для выставки, я вам уже говорил. Думаю, что вы самая подходящая натура. В вас есть какая-то скрытая духовная красота, которую я, кажется, поймал в набросках.
– Ну вот. А я, как мартышка, весь вечер смотрелась в зеркало, после нашей с вами первой встречи. Все красоту свою искала, а она, оказывается, скрытая! – со смехом сказала я.
– Настоящий мужчина ее сразу увидит, – c улыбкой сказал Владимир Иванович.
– Спасибо. Думаю, что быть красивой не обязательно. Ваша дочь сказала, что меня считают дурнушкой. С кем это она меня обсуждала? Я не люблю бабских разговоров и сплетен. Стараюсь быть от них подальше. Ни один человек не может нравиться всем.