Музыка Имматериума
Шрифт:
Тут поп был прав — денежки с кардинальских Миров святоши зажиливали. Да ещё и хамски обкладывали “церковной десятиной” верующих миров других, которым, в девяноста девяти процентов случаев, не быть в Империуме — значило стать боевым сервитором попов.
— Не так, экклезиарх, — ровно отрезал я. — То, что с кардинальских Миров не идёт финансовых поступлений в защищающих их Империум — факт. Но десятина полками гвардии остаётся. А, согласно докладам вашей администрации, население Фелиции сократилось на пятую часть за три года, в текущем вообще что-то невообразимое. Первое: это наносит ущерб и вред Империуму, —
— Вы хотите конфликта меду Инквизицией и Экклезиархией? — применил этот умственно-отсталый “неотразимый аргумент”.
— Конфликт между катчанским дьяволом и гроксом. И не обманывайтесь, экклезиарх, грокс — отнюдь не Священная Инквизиция, — отрезал я. — К тому же, с чего конфликт-то? Инквизиция желает знать, и имеет на это ПРАВО, с чем связана повышенная смертность подданных Империума. Можете сэкономить время для меня и себя, поведав то, над чем безуспешно бились трое моих коллег, — проявил я небывалую щедрость.
— Всё у нас в порядке, просто состарились и умерли, — буркнул этот тип так, что даже если не вникать в бредовость этого заявления, было ясно, что врёт (не по лицу, но в свете и ветре — однозначно). — Расследуйте. Но на территорию священных земель… — запнулся он, прерванный ярчайшим сиянием моей физиономии.
— Что же вы замолчали, экклезиарх? — выдал я, продолжая сиять. — И отвели взгляд. Смотреть на меня! — рявкнул я.
— Не могу, — ожидаемо проскрипел поп. — Святой, как же, с погаными мутантами…
— Вы меня достали, Адам, — вздохнул я. — Император призывал огринов во время Крестового Похода в Его армию. И если вы не возьмёте свои слова взад, — намеренно исказил я звучание слова, — я вас тут же пристрелю, за хулу и ересь, согласно уже Имперского Кредо, — помотал я сервочерепом.
— Оговорился, прошу прощения, — художественно перекосился поп. — Что ж, ищите, вынюхивайте, тратьте время. Всё у нас нормально, — отрезал он, сделав вид, что занят.
— Сопровождающий, понтифик. Вам было поручено выделить сопровождающего достаточно высокого ранга. Я жду, — вольготно расположился я на заскрипевшем под доспехом кресле, закурив.
Адам страдал, мучился, но извлёк из недр подчинённой ему орды некоего дьякона, Себастьяна Надсона, несомненно, названного в честь недавно поминаемого мной гибрида Лютера Кинга и Савонаролы.
— Транспорт до космопорта, — бросил я, выслушав заверения, что сей дьякон достаточно поставлен. — Я буду использовать в качестве средства перемещения Аквилу, — пояснил я.
Так что обратно мы добирались тем же автобусом, вновь нанеся его нутру некоторый ущерб. Впрочем, я выказал небывалую стойкость духа, можно сказать, подвиг аскезы: не порезал обивку кресел и даже не нацарапал на стенах “здесь был Терентий” грозовыми когтями.
А дьякон был мордой невозмутим, и так же защищён от телепатии, как и прочие встреченные нами попы. Ведь скрывают что-то, бесовы дети, поставил я неоспоримый диагноз. Хотя имелась и незначительная вероятность, что ноктилит выходит в какой-то местный
Добравшись до Аквилы, я призадумался в сопроцессоре: ну, замечательно, я выжег слой-другой сетчатки столичному градоначальнику, показал, какой я охренительно святой и прочее. Но признаваться со страшной силой он не захотел, а значит, мне нужно вести расследование. Пропажи, чтоб его, миллионов человек. На кардинальском Мире… И вот как мне это, варп подери, делать-то?
Посидел, подумал, да и пришёл к выводу, что начинать надо с мест жительства. Часть, особенно в городе, коллеги, согласно отчётам, проверили. И ничего “подозрительного и криминального” не обнаружилось. А значит, надо проверить места, коллегам недоступные. Поскольку местные святоши устраивали истерики на тему “свячёных земель”.
Соответственно, отдал я распоряжение пилоту, двигать в направлении “Поселения Святого Августина”, с населением этакого промежуточного состояния, между сектой, монастырём и нормальными человеками. Дьякон, услышав место назначения, по морде каменной пробежал лёгкой тенью, варежку свою злостную на миг распахнул и тут же захлопнул: подсветку я не отключал. Так что на попье “невместно вам в место свячёное”, моя персона могла ответить “посмотрим на ваши свячёности и, возможно, они мою святость не оскорбят”.
По крайней мере, моя ехидная морда лица это откровенно выражала. А Себас это, очевидно, воспринял и не стал тратить время.
И вот, долетели мы до поселения, этакого “полугорода-полупосёлка”, с максимум трёхэтажной застройкой и несколькими производствами в качестве труда. Производствами ручными и чистыми, что для Империума было не совсем уж невозможным, но редкостью. Ну и капище тут, естественно, присутствовало, было здоровенным, пафосным, этажей в десять. Что в целом и немного, но для пасторального поселения смотрелось, как по мне, глупо и пафосно.
Время было рабочее, по улицам поселения никто не бродил, так что направил я свой нос, а за ним и стопы, в направлении производственных зданий.
По дороге к нам хотел докопаться некий служитель культа, но был Себасом оперативно перехвачен, просвещён — и свалил в туман. А на производстве какой-то металлизированной парчи охраны и вовсе не было, так что любовался я невозбранно трудягами. И очень мне увиденное не нравилось: взрослых мужчин и женщин на производстве банально не было! Пахали за столиками и станками либо откровенная молодёжь, младше четырнадцати, либо совсем уж пенсионные одры, с сединой, лысинами и прочими атрибутами возраста.
И это ни черта не дело — согласно выцарапанной с боем, и не без удачи, коллегами информации, в этом городке-секте было около миллиона человек, три четверти из которых умерли, снизив выработку наполовину. То есть, взрослое население взяло и померло полным составом. Да сейчас, возмутился я, подойдя к одному из станков.
— Я — Инквизитор, — бросил я пареньку и деду, трудящимся в поте лица. — Где твои родители? — обратился я к пареньку.
— Служат Императору в лучшем Мире! — с дебильной улыбочкой выдал паренёк. — Храни вас Император, Инквизитор, — сложил он ладонями птичку, что повторил дед.