Шрифт:
Предисловие.
Областной город, до моря чуть больше часа езды. Зимой, как и осенью, слякоть, летом душно. Весной шелковица, по местному тютина, «подсиняла» тротуары и пальцы сборщиков. На рынке рыба всех сортов и размеров, раки, огромные горы крупной черешни, абрикосов, яблок, груш. Душистые помидоры, вызревавшие под южным солнцем и сложенные в большие «пирамиды», наполняли запахом спелости прилавки. Гроздья винограда завораживают взгляд прозрачной сладостью, а терпкий, винный дух, как "вековой пылью" покрытых плодов Изабеллы, просто чарует. Пригород сросся вплотную с современными, городскими застройками. Дворы частных домов оплетены виноградными лианами, огромные коттеджи завораживают узорами разноцветной тротуарной плитки, фигурными, коваными заборами и воротами. У каждого магазина маленький рынок, где можно купить разнообразную зелень, молодой чеснок и картофель,
Хоть и большой город, весть о смерти земляка, знаменитого композитора, разнеслась быстро, но, ни кто не знал о её причине, и ещё меньше людей ведало, что привело к этой трагедии. Слухи и домыслы, для многих, больше запутывали эту историю, чем вносили ясность.
Этот город стал композитору родным, когда будучи уже молодым человеком, пребывая в тяжёлой творческой депрессии, по совету родителей сменил обстановку. Уехал из родного дома в большой город, да там и остался. Родители, в прошлом знаменитый песенный дуэт, проживали не далеко, в соседнем городишке, на берегу моря. После ухода родителей в «мир иной» их дом в полном распоряжении остался его родной сестре и куда летом очень часто молодой композитор с семьёй приезжал отдохнуть.
Глава 1
Полиция по вызову приехала быстро. С трудом вскрыли входную калитку. С соседом, который и позвонил в полицию, прошли на лужайку за домом. Картина, была страшна. Перед плетёными стульями, на которых брошено женское платье и детская одежда, полулежал человек, вернее, стоял на коленях, облокачиваясь на локоть. В одной руке зажата сломанная флейта, другая, пальцами «вонзилась» в траву. Рядом футляр от инструмента и несколько пожелтевших листов с нотами. Серое лицо изображало ужас – выпученные глаза, перекошенный страхом, полураскрытый рот, встрёпанные волосы.
В доме скромно накрыт стол с не тронутыми закусками, фруктами и бутылкой вина. Первым делом необходимо выяснить, где жена с детьми? Опросили многих соседей, прочесали ближайший лесок. Результат «нулевой». Никто не видел, не подвозил женщину с детьми. Его сестра не брала трубку телефона.
Покойник был знаменитым композитором, поэтому расследование поручили, как бы сказать проще, но не получится, следователю по особо важным, резонансным, самым запутанным делам. Асу в своей профессии.
Немного отвлечёмся и поговорим об этом человеке.
Как из детских стихов: "Среднего роста, плечистый и крепкий…". Был женат, двое взрослых детей. Не выдержала видно супруга его напряжённой работы. Развелись. Развелись спокойно, без лишнего шума. Сегодня холостяк. Не то, чтобы это было его кредо, встречался с женщинами, пробовал налаживать семейную жизнь, но видно не чувствовал в них той загадочности, понимания, которые зацепляют «душевные струны». Как-то всё просто, обыденно, не интересно, предсказуемо и скучно. Поэтому в последнее время не позволял в отношениях зайти слишком далеко, дабы не обидеть человека при расставании. А может из-за своей работы и не замечал ту, которая могла бы скрасить его холостятскую жизнь. Не почувствовал искренних отношений. Да по большей мере наверно и не очень хотел. Работа для него была превыше ВСЕГО, интересней ВСЕГО. Кроме юбилейных наград и знаков отличия на сегодняшнем поприще, имел и боевые награды за участие в тех давних кавказских и заграничных войнах. Все эти заслуженные награды были прикреплены к старенькому, парадному кителю, который, наверно из-за своей скромности, надевал очень редко.
В его квартире вдоль стены стоят книжные шкафы. За стёклами видны корешки книг: полные собрания сочинений, одиночные издания, журналы. Эта библиотека досталась ему от отца и которую он сам, с огромным удовольствием, дополнял новыми экземплярами. По возможности, хоть и редко, читал. В этом ряду красивых шкафов, чтобы заполнить оставшийся небольшой, нестандартный промежуток, стоит ещё один шкаф. Явно выполнен под заказ, в том же стиле, что и остальные, только поменьше. За узорчатым стеклом дверцы висят шторки в виде корешков книг. Красивая замочная скважина с торчащим из неё ключиком. Открывая дверцу, ты попадаешь в коллекцию, можно сказать, «детективов» – аккуратно расставлены разномастные блокноты с замысловатыми названиями: «Катер», «Маяк», «Разбитая ваза», «Картина», «ЦИРК», и уточнением «…год». Часть блокнотов выглядела новыми, другие истёрты до «дыр». Это «летописи» раскрытых дел. Можно сразу определить, простые или очень запутанные они были. Одни дела расследовались неделями, другие он вёл месяцами, но раскрыты были все. Почти каждый день он садился перед открытым шкафом в кресло, придвигал журнальный столик, на котором стояла старинная настольная лампа под белым плафоном на бронзовой, массивной подставке в виде колонны и, неизменный в таких случаях, фужер коньяка и тарелочка с тонко нарезанным лимоном. Перечитывал записи. Вспоминал интересные детали. Иногда засыпал с раскрытым на коленях блокнотом. Порой брал блокнот с текущим делом. Помечал, записывал, думал. Это был его релакс, блаженные часы отдыха или продолжение работы. Его ценило начальство, поэтому редко звонили ночью или по выходным. Знали, он работает иногда «сутками», невзирая и на праздничные дни. Не гнался за должностями, тем не менее, занимал кабинет заместителя начальника и в звании подполковник. Кто по дружбе или из-за уважения называли его Палыч, в официальной беседе – Андрей Павлович. Мы в основном будем звать его Андрей…
– Не сомневалась, что увижу тебя с самого раннего утра. Город, как улей гудит. Слухи о смерти композитора разлетелись быстро. Да и вообще, зачастил. Скоро муж ревновать будет, – произнесла она, «главный» криминалист, увидев Андрея в дверях своего кабинета. – И только ты покашливаешь, перед тем как постучать. Наверно от волнения? Может, влюбился?
Так подробно расписав следователя, есть необходимость уточнить. «Главная» криминалист, это красивая, умная женщина, заместитель начальника Экспертно-криминалистического центра. Воинское звание уточнять не будем. Трудно на протяжении всего рассказа называть её по должности, да и не красиво. Виктория Михайловна – очень официально. Просто Вика.
– Я покашливаю от волнения перед встречей, – с улыбкой произнёс Андрей. – Когда ты научишься обманывать? Живёшь одна, в центре города. Сын с семьёй не далеко от тебя. Любишь баранки с маком и комнатные цветы. И потом… ты не в моём вкусе.
– Ой! Забыла, что ты знаешь всё и вся. Но уточню, – с иронией продолжила Вика, включив чайник и поставив на стол чайные принадлежности. – Разведена давно. Баранки с маком всегда на столе, люблю с детства. Комнатные цветы засыхают в виду отсутствия полива, забываю за ними ухаживать. По поводу твоего отвратительного вкуса…Ты, хам.
Они оба рассмеялись. Вика продолжила.
– Всё очень интересно в этом деле с композитором. Одежда со стульев мокрая и самое загадочное, что анализ воды показал, вода из нашего моря.
– До него больше ста километров, – с удивлением прокомментировал Андрей и сделал запись в новый блокнот, на корочке которого было написано одно слово «ФЛЕЙТА». Так всегда он делал, когда начинал расследование – доставал новую книжку и подписывал одному ему известным ключевым словом. – Не утопил же он свою семью?
– Да нет. Не беспокойся. Прочёсывать всё побережье не придётся. Дослушай. Съездила к вам и порылась в найденных у покойника вещах. Просто стало интересно. На платье со стула, петелька из лески, а в доме, возле кровати, нашли лейбл, который к ней крепился. Оторван грубо, даже немного надорван воротник изделия. Платье ни разу не надевали, поверь слову женщины. Что меня заинтересовало, так это больничная карта его матери. Я сняла копию. Забери. Читай там, где закладки, всё остальное неинтересно. Вот ещё, – и она протянула ему пожелтевшую от времени открытку с изображением девушки, шагающей по кромке воды на закате солнца. – Нашла в кармане трупа.