Мы – арии. Истоки Руси (сборник)
Шрифт:
Наш метод поиска мифологических параллелей Бабы-Яги, по существу, основывается на двух принципах: выделении схожих черт в образах богинь и доказательстве этимологической близости их имен. При этом слово «Яга» мы соотнесли с понятием «гама, шума», издаваемого космотворящей птицей (Великой богиней). Возгласом «га!» до сих пор подражают гусиному крику, гагой, гоголем русские называют утку, одно из значений слова «гоготать» (т. е. заливаться криком «гого») — кричать по-птичьему, по-гусиному; кудахтать как курица, снесшая яйцо. Смехом «ха-ха-ха» мы поминаем Великую богиню Бабу-Ягу. «Ги, гиги» — наступательный крик казаков, крик загонщиков на облаве, — отсюда слова «гик», «гиканье». «Гей» — призывное междометие, означающее «эй, слышь, слушай». В рамках такой интерпретации имена Яга, Гея и Гамаюн можно считать синонимами. Разумеется, истинное значение греческого варианта имени наименее уловимо, но ведь так и должно быть при заимствовании образа. Общим для имен «Яга» и «Гея» является наличие общей согласной «г», и не стоит удивляться, что они имеют один и тот же смысл. К примеру, современное «рай» по-древнерусски звучало как «ирей».
Вполне понятно, что дать правильное толкование имени Гея на основании
Выявленное нами несомненное родство Бабы-Яги с праматерью греческих богов неоспоримо свидетельствует о том, что предки русских и славян были в числе первопоселенцев на территории Греции. От имени Яга происходит название Эгейского моря. О птице Гамаюн на землях Греции тоже осталось воспоминание: это юноша Гименей, божество брака, мужская параллель русской птицедевы, мыслившийся, однако, уже в человеческом обличье. Носители культа Бабы-Яги и птицы Гамаюн пришли в Эгеиду примерно в середине IV тыс. до н. э. Своей природой эта земля значительно отличалась от тех областей Восточной и Центральной Европы, где они проживали ранее. Местность тут была более гористой и не так богата лесами, но главное отличие заключалось в ее соседстве с морем.
Людей влекли в Эгеиду острова. Они были прекрасны; даже усталого морехода не могут не тронуть меняющиеся цвета этих тенистых холмов, которые, точно храмы, вздымаются над зеркальным морем. Сегодня на земле найдется не много пейзажей прелестнее этих; плывя Эгейским морем, начинаешь понимать, почему люди, населявшие эти берега и острова, полюбили их чуть ли не больше жизни и, подобно Сократу, считали, что изгнание горше смерти. Но кроме того, мореход не без удовольствия отметит, что драгоценные камни этих островов рассыпаны повсюду, причем на столь коротких интервалах, что — двигаясь ли с востока на запад или с севера на юг — он никогда не удалится от земли более чем на сорок миль. И поскольку острова, как и материковые хребты, были горными вершинами сплошной некогда суши, которую постепенно затопило упрямое море, желанные пики всегда радовали взгляд наблюдателя, служа маяками кораблям, еще не знавшим компаса. Бассейн Эгейского моря служил идеальным местом для выработки морских навыков. Вместе с тем начинающие мореходы более осознанно, чем их предки, ощущали свою неразрывную связь с землей. Море таило угрозу и возможную гибель, тогда как суша предвещала спасение и встречу с близкими. Поэтому в ранней греческой мифологии на первый план выходит именно богиня земли. В этом смысле вполне ясно и понятно последующее преображение Геи в Гестию — богиню, символизирующую тепло и безопасность родного дома.
Как известно, собственно греческие племена (ахейцы, эолийцы, ионийцы) появились в Эгеиде около 1900 г. до н. э. Они восприняли и в значительной степени унаследовали культуру народа, первым обустроившего этот дивный край. Ее центром был остров Крит. Для современных исследователей вопрос о происхождении «критской» цивилизации — один из наиболее загадочных. В настоящий момент преобладает мнение, что ее создатели (пеласги) были неиндоевропейцы. Однако с каждым годом появляется все больше работ, доказывающих обратное. Выявленная нами история развития образа Бабы-Яги на греческой почве — еще один аргумент, противоречащий общепринятой точке зрения. Но может быть, распространение культа Бабы-Яги ограничилось только землями Греции?
Поверить в это очень трудно, поскольку в первой половине II тыс. до н. э. критяне имели самый сильный флот в Средиземноморье и успешно обследовали самые удаленные его уголки. Поэтому очень даже нелишне поискать «двойников» нашей богини в заморских странах. И искать долго не приходится. Расположенная буквально «в двух шагах» от Крита библейская страна напомнит нам о… Иегове. Верховный бог христиан и иудеев и Баба-Яга, не странно ли? Нет, ни в коей степени. Просто надо напомнить некоторые важные моменты, которые толкователи Библии предпочитают не разглашать. Дело в том, что представления об Иегове как о едином Боге-мужчине появились сравнительно поздно. Лоуренс Гарднер в книге «Чаша Грааля и потомки Иисуса Христа» датирует это время
Глава 3. Кощей-курет
Там ступа с Бабою-Ягой
Идет, бредет сама собой;
Там царь Кощей над златом чахнет;
Там русский дух… там Русью пахнет!
А.С. Пушкин
За Кощеем Бессмертным утвердилась слава демонического героя. Он олицетворяет беду, грозящую героям сказки, и традиционно считается носителем зла, эдаким чертом. Но, как и Баба-Яга, Кощей не так прост, как кажется. Начнем с того, что он является хранителем космического яйца, которое находится в утке, а та вместе с зайцем в железном сундуке под зеленым дубом в море-океане, на острове Буяне. Заветное яйцо зарыто под корнями Мирового древа, места обитания Великой богини. Сама она, являясь в сказке в образе утки, оберегает свое священное сокровище и борется до последнего, пытаясь спасти его. В Кощее, таким образом, следует видеть прежде всего спутника Великой богини, ее верного слугу (жреца и супруга!), жизнью (вернее, даже бессмертием, что неизмеримо дороже!) расплачивающегося за свою преданность ей.
В сказках Кощей играет роль скупого хранителя богатств и похитителя красавиц. Этим своим поведением он напоминает Змея, иногда они даже заменяют друг друга в разных вариантах одной и той же сказки. Змей — очень древний мифологический символ, и его поведение не исчерпывается только злыми деяниями. Точно так же слава отрицательного героя закрепилась за Кощеем лишь в относительно недавние времена.
Но, может быть, первичный смысл образа Кощея откроет его имя? В старославянских памятниках слово кощь, коштьпопадается исключительно в значении «сухой, тощий, худой телом» и, очевидно, стоит в ближайшем родстве со словом «кость». В русском языке слова «окостенеть» и «умереть» — синонимы, поэтому при экранизациях сказок или в иллюстрациях к ним Кощея часто изображают в виде скелета (символа смерти). Однако в самих сказках Кощей никого не убивает, наоборот, расправляются с ним и его приближенными. Более того, прозвище Бессмертный указывает, что в нем заключено некое жизненное начало, противостоящее тлену и погибели. Важно напомнить также, что Змей, с которым неизменно сопоставляют Кощея, служит символом мужского оплодотворяющего начала. Общеизвестна и страсть сказочных Змеев к юным красавицам (девственницам), умыкаемым ими то из-под родительского крова, то со свадебного пира. Игла, которую находит Иван в Кощеевом яйце, символизирует его жизнестроительные силы, это иносказательный образ детородного органа. Переламывание иглы означает утрату Кощеем способности порождать новые жизни, а если шире, то и право выступать в качестве божества плодородия. Поступок Ивана полностью аналогичен действию Кроноса, оскопившего своего отца Урана, чтобы пресечь его бесконечную плодовитость. Выставлять Кощея только демоном загробного мира, несущим миру смерть, — неправильно. Таким его, и то не в полной мере, сделала позднейшая традиция. В силу этого и этимологическая параллель Кощей — костьдает лишь частичное понимание того изначального смысла, который вкладывался в имя нашего мифологического персонажа.
Существует также версия, согласно которой имя Кощей заимствовано у тюрков и переводится как «пленник, узник, раб». Здесь исследователей пленило хорошее звуковое согласие слов из разных языков. Но образ Кощея как хранителя космического яйца и защитника Великой богини возник задолго до того, как начались какие бы то ни было контакты русских с тюрками (первые века нашей эры). Ошибка во времени в данном случае исчисляется даже не веками, а тысячелетиями. Кощей — один из наиболее древних наших мифологических персонажей, и корни его имени следует искать в словарях индоевропейских языков. Что же до значения имени в тюркском переводе, то оно отражает лишь один сказочный эпизод, когда Кощей томился в чулане у Марьи Моревны. Никто, кроме нее (и об этом подробнее чуть ниже), не смог пленить его или заставить служить себе, поэтому производить слово «Кощей» от «пленника, узника, раба» неоправданно. Другое дело, что в эпоху столкновений с тюрками попадание в плен (т. е. в рабство) для русского человека было равносильно встрече со смертью, которую в те времена олицетворял для них повелитель царства мертвых — Кощей.
Итак, происхождение слова «Кощей» загадочно, если не сказать таинственно. «Лобовые» (чисто лингвистические) методы анализа дают очевидный сбой, поэтому стоит пофантазировать, а как выглядел Кощей в своем первозданном виде. О Кощее известно, что он летает. В сказочных текстах полеты не редкость: летают и ковры-самолеты, и корабли, и даже рожденные ползать змеи. Но в природе летают только птицы! Не забудем, что древнейшим символом Великой богини была именно птица. Так не мыслился ли и ее хранитель изначально в птичьем облике? Разве не птица-самец должен оберегать яйцо, снесенное птицедевой? Конечно, он, ее супруг, и сторожит плод своей любви. Иначе и быть не может, иначе вся история с магическим яйцом, зарытым где-то у черта на куличках, превращается в полную бессмыслицу, которая не пережила бы и двух-трех поколений. Мифы, рожденные много веков назад, можно сравнить со светом, приходящим от далеких звезд. Тысячи лет он странствовал в космической пустыне, но в конце концов был увиден и запечатлен людьми. И теперь дело за малым — описать историю путешествия светового луча.