Мы, Боги
Шрифт:
Ветер доносит нежный запах лаванды. Листья начинают шелестеть, а ночь становится не такой черной.
А если они правы? Если сценарий уже заранее написан? «Все начинается с романа и заканчивается им», — уже сказал мне Эдмонд Уэллс. Но я не могу перестать поражаться мыслью о том, что я просто пешка, игрушка в превосходящем нас измерении.
— Мои люди-дельфины никогда раньше не существовали в истории мира. Я не помню никого на «Земле 1», кто бы плавал верхом на дельфинах и лечился энергетическими полями тела.
Жорж Мельес морщится.
— Подожди
Действительно, мое постоянное предпоследнее место не оставляет мне надежд на то, чтобы попасть в воспоминания будущих поколений. К тому же, редкие записи эпохи, в которой идет игра, хранят упоминания только о войнах и свадьбах монархов. Никого не интересует группа потерпевших кораблекрушение людей, высадившихся однажды на берег и передавших свои знания в области науки и искусства.
Разговор прекращается. Встает второе солнце. Сейчас пора встретиться с чудовищем. Мы потягиваемся, чтобы согреться перед возможной дракой, и идем вперед.
Мы проходим под водопадом и входим в черный лес. Мы спешим. Мата Хари, идущая первой, делает знак, что путь свободен.
Я беспокоюсь, но Жорж Мельес выглядит уверенно. Что же такого у него в мешке, что придает такую уверенность?
Услышав рычание вдалеке, Мата Хари останавливается, и мы тоже. Гигантский зверь учуял нас. Он галопом мчится в нашу сторону, приближается и внезапно останавливается прямо перед нами.
Так вот она, большая химера… Похожее на динозавра тело десятиметровой высоты заканчивается тремя шеями. И это гналось за мной… На шеях головы разных животных. Голова льва ревет, голова козла испускает липкую зловонную жижу, голова дракона выпускает языки пламени. Когда она открывает пасть, на клыках видны обрывки тоги, все, что осталось от недостаточно быстро бежавшего ученика.
Тень монстра накрывает нас.
— Ну и в чем теперь твой волшебный план? — спрашивает Рауль Разорбак Жоржа Мельеса.
Пионер спецэффектов открывает мешок и достает из него большое зеркало.
Он спокойно подходит к зверю и ставит зеркало перед ним. Мы замираем в ожидании.
Одна за другой головы большой химеры поворачиваются к блестящему предмету и, потрясенные, смотрят на глядящего на них монстра.
Перед собственным отражением зверь топчется, вздрагивает, но не может отвернуться от волнующего образа.
— Он не узнает себя, и сам себя боится, — шепчет Мэрилин.
Большая химера вся поглощена собственным отражением. Она дрожит, отступает назад, снова приближается, мы ей уже не интересны.
С осторожностью, не делая резких движений, а потом все быстрее и быстрее мы покидаем ее зону видимости. Нам кажется невероятным, что мы так легко отделались. Возможно, силу фокусников недооценили.
Мы поздравляем Мельеса, который знаками показывает, что нужно скорее уходить, пока поведение зверя не изменилось.
Мы движемся по черной территории. Я помню, как спасался здесь от большой химеры. Я упал, оказался под землей, обнаружил следы пребывания других людей, а потом меня спас белый кролик с красными глазами… Сколько колдовства в этом месте. И все решилось с помощью обычного зеркала…
Мы проходим черную территорию и поднимаемся на плато. Там оказывается новая территория, красная, расстилающаяся перед нами, на сколько хватает глаз. Почва мягкая. Наши ноги погружаются в глинистую землю.
— После голубого черное. После черного красное, — замечает Фредди Мейер. — Мы поднимаемся к свету, следуя фазам получения философского камня.
Лес кончается, а дальше простирается огромное маковое поле. Все кругом красное, с карминным оттенком. В этот момент солнце освещает пурпурный пейзаж как будто огненной вспышкой.
— Давайте остановимся.
— Что с тобой?
Все смотрят на меня. У меня в голове как будто стучат все барабаны кентавров, я боюсь, что потеряю сознание.
— Давайте остановимся, мне нужно передохнуть… Все, что здесь происходит, слишком безумно.
Я больше не могу.
— Но ведь большая химера…
— Она сейчас занята, — понимающе говорит Мата Хари.
Теонавты колеблются, но потом, слушаясь Рауля, решают сделать передышку.
Я поворачиваюсь к ним спиной, отхожу в сторону, сажусь среди маков и закрываю глаза.
Нужно понять, что со мной происходит.
Все случилось слишком быстро для моей маленькой души.
Я был человеком, был ангелом, я бог.
Бог-ученик.
Я всегда думал, что быть богом значит иметь неограниченные возможности. Я обнаруживаю, что это значит иметь огромную ответственность. Если мои люди-дельфины умрут, я от этого не оправлюсь. Я это знаю. Это не просто пешки. Нет, они гораздо больше этого. Они являются отражением моей души… Они являются моим раздробленным сознанием, находящимся в каждом индивидууме, который принадлежит к этому народу. Наподобие голограмм, образующих образ. Однако если их разобщить, в каждом кусочке будет целый образ. Моя душа бога находится в людях моего народа, и пока хоть один из них будет жив, я буду Затем я вспоминаю про богоубийцу. Афина сказала: «Один из вас убивает своих соучеников. Его кара будет страшнее всего, что вы можете представить… Один из вас… один из 144 жульничает. Вы должны остерегаться друг друга». «Мишель… остерегайся своих друзей», — сказала Афродита.
Афродита, снова она.
Ее поцелуй. Ее лицо. Ее запах.
Думать о другом. Мои бывшие клиенты, Игорь, Венера, Жак стали другими людьми и борются со своей кармой, как я боролся в моей жизни смертного, ничего в ней не понимая. «Они пытаются уменьшить свои страдания вместо того, чтобы построить свое счастье». И эта фраза: «Человек еще не появился, они лишь звено между приматами и человеком. Мы, боги, должны помочь им стать существами с уровнем сознания 4. Пока же они на уровне 3,3…»