Мы, домовые
Шрифт:
– Живут не хуже городских! – возмущался Корней Третьякович. – В тепле, сыты, при всех удобствах! Мне дважды в год чарка вина полагается – где та чарка? Сами выпивают! А я за место тепличного двадцать рублей дал! Сколько лет копил!.. По копеечке деньги у автозаправки подбирал!
Когда же он всерьез потребовал от Тришки решительных мер, вплоть до выселения Елпидифорки со двора, Тришка уже знал, как быть.
– Я ведь не по жалобе, – склонившись к мохнатому, с кисточкой, уху прошептал он. – Я по государственному делу.
– Ого?!?
Они сидели в теплице, в щели между деревянным столом для ящиков с зеленью и стеной, на щепках, под перевернутым ведром, сверху которого стояла картонная коробка с белым порошком. И тепличный взгромоздил щепки для гостя повыше, являя таким образом почтительность. Угощение же выставил нарочно жалкое – пусть гражданин инспектор попробует, потом не отплюется. Рядом с угощением лежала очередная жалоба – мелким почерком, на криво оторванном от края газеты квадрате.
– Мне нужен Молчок.
– Молчок? А кто таков?
– Чш-ш-ш…
История с женитьбой Никишки настолько Тришку обидела, что в нем проснулась совершенно неожиданная для выросшего на книжных полках домового хитрость.
– Вражина? – без голоса спросил тепличный.
– Вражина, – подтвердил Тришка.
– Так что же, Трифон Орентьевич, ты сюда только за тем Молчком и забрался?
– Мы его по всем закоулкам ищем, – как бы нехотя признался Тришка. – Коли чего знаешьо – говори.
– Он хотел было добавить, что старые сельские жители наверняка помнят, как Молчка подсаживать, и хорошо, что не успел.
– Беглый? Из острога?
Такого домысла Тришка не ожидал. Но кто его, Молчка, разберет! Может, и впрямь Молчки ныне только в острогах водятся?
– Он самый, – согласился Тришка.
– Стало быть, ловите, чтобы обратно возвернуть?
– Он много дел понаделать может, – туманно намекнул Тришка.
– А если кто покажет того Молчка – тому что?
Вопрос был разумный – жаль только, что ответа на него Тришка не имел.
– Награда будет? – допытывался тепличный.
– Ну… Это в зависимости…
– А какая?
– Соответственная! – неожиданно для себя заорал Тришка. И испугался – тепличный с ним бы одной левой управился.
Однако красноватая масть, недоступная сельскому жителю, внушила Корнею Третьяковичу несокрушимое и при необходимости перерастающее в страх почтение.
– Ну все, все, все, больше не спрашиваю! Я же понимаю! – зачастил он. – Мне бы, конечно, больше продовольствием получить хотелось, но я и на повышение тоже согласен!
– А что? Ты знаешь, где найти Молчка?
– Знаю… – даже не прошептал, а прошелестел тепличный. – Он у нас в сарае живет…
– В сарае? – тут Тришка вспомнил, как в него незримый враг камнями швырялся.
– Ну да, потому сарайный и перебрался в дом! А домовиха его, Молчка, жалеет, еду ему таскает!
– Погоди, погоди! С чего ты взял, будто это – Молчок?
– Так молчит же!
– Молчит, а что еще?
– А ничего боле! Сидит там, как сыч в дупле и носу не кажет! Вот такие дела, гражданин следователь. Молчка они тут, оказывается, прикормили!
Неожиданно пожалованный в следователи Тришка не возражал. Он уже начал понимать, какого нрава здешний тепличный.
Тришкина задумчивость длилась столько, что Корней Третьякович пришел на помощь.
– Мы вот что, Трифон Орентьевич, мы его оттуда выведем и тут спрячем, а когда за тобой Никишка приедет, свяжем и в багажник сунем. Так ты его до города и довезешь.
– Здорово придумано, – одобрил Тришка. Ему страх как хотелось надавать Никишке по шее. И вдруг он вспомнил про ежа.
– Послушай, Корней Третьякович, я в багажнике не один был, там Никишка еще ежа вез. Ему велели вывезти за город и выпустить в лесу. А он до леса не довез – кто-то из здешних ежу посвистел, еж у нас и сбежал. Прямо из багажника.
Вранье получилось чудо какое складное.
– Свистел ему, поди, Тимошка, он умеет. Его тоже из полевых взяли, только давно. Он теплицы и не нюхал! Тимошка, должно, для лешего старался. Еж – это лешего скотинка. Коты, псы – сам понимаешь, наша. Куры еще, вся хлевная живность, кони. А ежи, ужи, жабы, хори – они хоть к дому и прибиваются, а ведает ими леший.
– Так что он ежа к лешему отогнал?
– А кто его знает… Должен был бы, если по правилам. Ну так что? Идем Молчка брать?
Тришка насупился, всем видом являя решимость. Ему не очень-то хотелось шастать по чужому двору в сопровождении тепличного, которому врагами были все, кроме кошки Фроськи. Но и показывать слабость он не мог. Вон Никишка уловил, что повстречал лопоухого – и что вышло?
– Идем! – сказал Тришка. – Веревка-то у тебя найдется?
Сарай был изнутри страшен – столько всяких железных лап, рогов и закорючек тут имелось.
– Ты не бойся, это культиватор, – сказал тепличный, проводя Тришку под многими железными зубьями. – Сейчас оттуда подкрадемся, откуда он нас и не ждет.
И точно – они зашли в тыл желтой иномарке. А там тепличный погремел кулаком о крашеный бок и отскочил.
Изнутри послышались дребезг и ворчание. Кто-то пробирался по машинным потрохам, лязгнуло, скрипучий голос разразился неразборчивой, но явно гневной речью.
– Гляди ты! Заговорил! – удивился Корней Третьякович.
– Может, и не Молчок вовсе? – предположил Тришка.