Мы еще вернемся в Крым
Шрифт:
Ближе к вечеру шторм стал утихать, видимость несколько улучшилась. Это создавало новую опасность, уже с неба. Однако немецкие самолеты над морем больше не появлялись.
Сгущались сумерки.
– Осталось два часа хода, – доложил штурман. – Вот-вот откроется берег.
Вскоре над волнами показались неясные очертания мыса Меганом. Катер прошел мимо, и каменистый выступ остался за кормой. Впереди открывалась Судакская бухта. «Морской охотник» уменьшил скорость.
– Перейти на подводный выхлоп, – отдал команду Слухов
Сыграли боевую тревогу.
Вошли в бухту. Надвигалась ночь. Катер на малом ходу прошелся вдоль берега, подавая короткие световые сигналы. Моряки всматривались в темноту. Кругом было тихо. Ни одного огонька с берега. Условных световых сигналов в ответ не последовало.
– Повторить курс! – приказал Слухов.
Катер вторично тихим ходом прошел вдоль темного берега Судака. В ответ ни звукового, ни светового ответного сигнала. Глухо. Немота берега порождала тревогу.
– Что будем делать, командир? – спросил старпом лейтенант Балашов.
Они оба стояли на капитанском мостике, всматривались в темноту и вслушивались. Но с берега доносился лишь монотонный гул набегавших на берег волн. Возвращаться на базу с пустыми руками не в правилах Дмитрия Слухова.
– Надо выяснить обстановку на берегу, – сказал Слухов.
– Каким образом?
– Своими силами. Пошлем разведчиков.
Командир обратился к команде, и тут же нашлись добровольные охотники. Образовалась группа разведчиков во главе с командиром отделения минеров старшиной 2-й статьи Василием Кузьменко, моряком смелым и сильным. Вооружились автоматами, запаслись гранатами.
«Морской охотник» с погашенными огнями приблизился к берегу, почти до самой отмели. Начали готовить к спуску надувную шлюпку.
Но в последний момент Слухов усомнился: не по душе ему было такое рискованное мероприятие. Его мысли вслух выразил старпом.
– А что, если на берегу немцы заготовили нам ловушку? – сказал лейтенант Балашов. – Не нравится мне эта странная тишина.
– Что предлагаешь? – спросил Слухов.
– Да простую вещь! Давай сделаем вид, что уходим. Отойдем от берега и понаблюдаем. Если побережье в руках немцев, они не выдержат и нам вслед обязательно откроют огонь.
– Дело говоришь!
Слухов придержал высадку разведчиков.
Как только морской охотник стал отходить от берега, в небо взлетела белая ракета. Бухта осветилась ярким светом. С берега загрохотали пушки, ударили минометы.
– Полный вперед! – скомандовал Слухов.
Комендоры катера ответили прицельным огнем. Но и с берега стреляли метко. Вокруг взлетали водяные столпы и фонтаны.
Маневрируя, быстро меняя курс, Слухов на предельной скорости выводил судно из зоны поражения, из опасной бухты. Ночная темнота стала союзницей. Прыгая по волнам, катер уходил все дальше в открытое море.
Далеко позади остался берег Судака.
Слухов сбавил скорость до минимальной. Можно передохнуть, осмотреться. А сердце тревожно колотилось. Чуть было не нарвались.
– Потери есть?
– Трое раненых, – доложил Балашов.
– Убитых?
– Нет!
– Легко отделались, – заключил Дмитрий Слухов и приказал: – Осмотреть корабль, проверить механизмы!
Моряки обследовали корпус, осмотрели механизмы.
– В борту пробоины выше и ниже ватерлинии, – доложил Балашов. – В восьмиместный кубрик проникают пары бензина.
На мостик поднялся механик главстаршина Данченко и сообщил тревожную новость:
– Пробита цистерна с бензином со стороны подводной части. Топливо вытекает в отсек, смешиваясь с заборной водой.
– Застопорить моторы! – приказал командир корабля.
Некоторое время морской охотник по инерции двигался вперед, потом перестал слушаться руля и остановился, потом развернулся по ветру и, неуправляемый, закачался на волнах как брошенный поплавок.
– Задраить пробоины, – приказал командир. – Откачать воду и произвести отстой бензина.
Экипаж начал борьбу за жизнь своего корабля. Слухов вызвал радиста:
– Отправь радиотелеграмму в Новороссийск, в штаб базы, – и продиктовал ему краткое сообщение обо всем случившемся.
В полночь ветер переменился, и «Морской охотник» стал дрейфовать в обратном направлении. Ветер и волны подталкивали катер в сторону крымского побережья. Перед рассветом штурман доложил:
– До берега осталось девять миль. И это расстояние сокращается с каждым часом.
На капитанский мостик поднялся старпом. Постояли, помолчали. Ночь, монотонный шум волн и ветер, пронизывающий насквозь.
– Что надумал, командир? – спросил Балашов.
Дмитрий Слухов молчал, прикусив губу. Не сдаваться же немцам! А положение безвыходное.
– Собрать команду!
Моряки и без слов командира все понимали сами. Решили: у берега катер подорвать торпедами и глубинными бомбами, а самим, с оружием в руках, гранатами и автоматами, пробиваться в горы, в лес, к партизанам.
Радист передал в штаб решение командира и команды. Это была последняя радиотелеграмма. В бензобаке вспомогательного движка, питавшего энергией передатчик корабельной радиостанции, кончилось горючее.
Шторм утихал. На востоке, над морским горизонтом, появилась светлая полоска наступающего дня, ночная темнота медленно таяла и рассеивалась. Время тянулось в томительном напряжении, в ожидании встречи с неизвестностью. Известно, что может быть, но неизвестно, как это произойдет и как окончится для всех и для каждого в отдельности.
Штурман каждые полчаса докладывал о месте нахождения катера, о расстоянии до берега. Корабельный кок приготовил прощальный завтрак, похожий на обед или званый ужин. Но еда не шла в горло. И в этот момент раздался возглас вахтенного: