"МЫ" и "ОНИ". Фантастическая биология - стандартная и нестандартная
Шрифт:
Но один из самых внятных и неожиданных вариантов этой темы (применительно к человеку, конечно) прозвучал в одном из рассказов Романа Подольного - ученый, разрабатывающий идею "неотенического человека", наконец-то придумал препарат, позволяющий перейти на "новую ступень развития". И, выпив его на демонстрационной лекции, тут же... утратил дар речи, сгорбился, оброс волосами и отрастил надбровные дуги. Иными словами, превратился в питекантропа!
Действительно - детеныши млекопитающих по всем признакам более разумны, чем взрослые особи. У них выше процент отношения массы головного мозга к массе тела, они дружелюбней, легче обучаются, более склонны к игре...
Иными словами, более человечны.
Человек, возможно, просто так и не ставший окончательно взрослым, но
Иногда такие "детские" признаки закрепляются у животных путем отбора - естественного или искусственного. Собаки, например, с виду гораздо более ювенильны, гораздо сильнее напоминают щенков и дольше сохраняют щенячьи повадки, чем их родственники волки и шакалы. Но иногда (как, возможно, это случилось с человеком), эти признаки возникают как бы... сами по себе.
Наверное, все помнят, кто такой ланцетник. Это такое маленькое морское животное, очень просто устроенное, полупрозрачное, с усиками-щупиками и светочувствительным глазком. Но ланцетник вошел во все учебники биологии, потому что вдоль тела у него тянется упругая трубка - хорда, в которую заключено нервное волокно. Ланцетник - родоначальник всех хордовых, к которым принадлежат и позвоночные - птицы, рыбы и млекопитающие. Есть и другое столь же примитивное животное, с которым, впрочем, не все ясно. Это асцидия. Личинки ее очень похожи на ланцетников. Взрослая особь, грубо говоря - просто неподвижный мешок со слизью. И никакой хорды у нее нет.
Проще всего предположить (и предполагают), что первоначально и взрослые асцидии были похожи на ланцетника, но потом по каким-то причинам "выродились". Что, кстати, предоставляет фантастам великолепные возможности, частично реализованные, скажем, Сергеем Лукьяненко в "Спектре", где вообще представлен великолепный набор инопланетных биологий - помните эпизод с расой инопланетных птицеподобных существ, у которых разумны только дети?
Но есть и версия, согласно которой эволюция осуществляется согласно некоему изначально заложенному плану, и вот по какой-то случайности этот план время от времени "предварительно" проявляет себя как раз у личиночных и детских форм. Это так называемая "теория номогенеза", высказанная блестящим зоологом, ихтиологом и эволюционистом Львом Семеновичем Бергом - понятное дело, что в советское время с его идеологией торжествующего дарвинизма эта теория не слишком пропагандировалась. Но все случаи спонтанного проявления необычайных способностей или качеств великолепно в нее укладываются.
Нападение помидоров-убийц
К растениям, в отличие от животных, у человечества отношение более индифферентное, менее эмоционально насыщенное. Друиды и иже с ними, которых можно привести в качестве контраргумента, поклонялись не столько отдельным растениям, сколько местам - священным рощам. Одушевляется не столько дерево, сколько лес, не столько колос, сколько поле - совокупность, множество.
Конечно, есть и другие тексты, скажем, построенные на том же эффекте неожиданности, наподобие встречи с чем-то очень большим, должным по идее быть очень маленьким (или наоборот). Для растений этот эффект неожиданности заключается, конечно, в движении и кровожадности (отталкиваясь от их привычной неподвижности и "миролюбия").
На этом построены все истории про растений-убийц - от уэллсовской "Необычной орхидеи" (1894) до разумных триффидов Джона Уиндема ("День триффидов", 1951). На самом деле, аналог у этих растений есть -- всем известная росянка разнообразит свой рацион насекомыми, подманивая их на клейкий нектар и удерживая листьями ловушками. Стоит лишь, как говорят ученые, "экстраполировать" эти качества и вот вам страшный зеленый истребитель людей!
Иногда растениям приписывают... человекоподобие, способность мимикрировать (можно вспомнить фильм "Вторжение похитителей тел", где пришедшие из космоса разумные стручки принимали форму людей). Я сама отметилась в этой теме, написав рассказ "И все деревья в садах", поэтому честно признаюсь - затрудняюсь сказать, почему в голову приходит именно такой вариант; но, вероятно, потому, что единственная устойчивая мифологема, связанная с растением, это его связь с человеком (мистическая, конечно), некое таинственное сродство. Женьшень, корень которого похож на крохотного человечка, так и носит в своем китайском наименовании слово, обозначающее "человек". Мандрагора, по легенде вырастающая под виселицей из семени повешенного, издает жуткий крик, когда ее выкапывают, и вообще тоже похожа на человечка. Есть примеры и проще - деревья, высаживаемые отцом семейства в честь рождения сына, комнатные растения, чахнущие по смерти хозяйки - вроде бы, при том же уходе... Отсюда же - байки о чувствительности растений, о "всплеске активности биополя", когда вблизи появляется "нехороший человек", "редиска", о реакции растений на музыку - попсу или классику, и т.п.
Но, в общем и в целом, растения в фантастике фигурируют как некое совокупное целое, составная сущность - что разумные цветы в романе Клиффорда Саймака "Все живое" ("Вся плоть - трава", 1965), что покрывающий планету лес в повести Урсулы Ле Гуин ("Безграничней и медлительней империй", 1971). Как правило, разумным растениям требуется для контакта некий посредник, медиум и показательно, что и у Саймака, и у Ле Гуин в качестве такого посредника выступает сумасшедший, отвергнутый человеческим сообществом.
Психи
Юродивый, сумасшедший - во многих культурах важная социальная роль. Это и шут, говорящий правду в глаза перед лицом власти ("велишь меня зарезать, как зарезал маленького царевича"), и пророк, и духовидец, и святой. В первобытных культурах человек "со сдвигом", эпилептик или шизофреник - либо потенциальный изгой, либо потенциальный кандидат в шаманы.
Но, так или иначе, сумасшедший - это медиум, посредник между рациональным миром людей и иррациональным миром живой природы (или наоборот, иррациональным миром людей и рациональным миром живой природы). В фантастике эта тема посредничества отыгрывается в образах безумных изобретателей, одержимых ученых, калек-программистов... или просто маргиналов, бомжей, изгоев, вдруг оказавшихся избранными при контакте с высшими сущностями, там, где благополучные и социализированные бизнесмены и военные терпят неудачу (точь-в-точь по схеме "и да будут последние - первыми, а первые - последними").
Иногда таким посредником выступает клинический неудачник, или, как говорят у нас в Одессе, полный шлимазл (особенно много таких типов фигурирует в рассказах Саймака и Шекли). Иногда - "гнилой интеллигент", противостоящий напору хапуг или тупой военщины (как, скажем, доктор Любов в романе Урсулы Ле Гуин "Слово для леса и мира - одно", 1972). Иногда - духовидец и маг (Мерлин в трилогии Мэри Стюарт, или Моргана в "Туманах Аваллона" Мэрион Брэдли). Там, где тема подана иронически или юмористически, интеллигент и растяпа обычно получает гигантские бонусы - богатство, здоровье, паранормальные способности, удачливость и долгую жизнь (Кейт Ломер, "Договор на равных", к сожалению не знаю года первой публикации). Но чаще - в трагическом изводе, - посредник погибает или жертвует всем ради торжества дела своей жизни (как те же Мерлин, Моргана или Любов). Что не удивительно - и пророки, и юродивые, и медиумы тоже тяжко расплачиваются за свою "особость".
Эволюция всегда предполагает наличие некоторого числа "не таких" особей, от которых в принципе особого толку нет, особенно если условия стабильны. Но это резерв, стратегический запас, который может пригодиться, если ситуация резко изменится и понадобится "новый подход", прорыв. В любой уважающей себя фирме есть генератор безумных идей - растяпа и бестолочь, презирающий галстук и общее расписание; в любой стае - грубо говоря "белая ворона". В больших количествах эти особи бесполезны и даже вредны, но в малых они - та закваска, тот центр кристаллизации, вокруг которых формируется новая общность, если старая изжила себя.