Мы играем в пистолеты

Екатерина Риз

Современный любовный роман

Серия Город. Книга вторая.

Мы играем в пистолеты

Её звали Лазурицкая Фаина Александровна. Ей два месяца назад исполнилось семьдесят пять, она носила высокую причёску, румянила щёки и обожала драгоценности. Её квартира была переполнена

– У меня была более чем насыщенная жизнь, - неизменно говорила она. – Могу я хоть в старости отдохнуть?

От второго мужа ей в наследство досталась просторная квартира в центре нашего города, сталинка, с высоченными потолками и огромной кухней, от третьего страсть к антиквариату, коллекция старинных часов и парочка картин, за которыми охотились дотошные музейщики, однажды даже из Москвы приезжали, но Фаина Александровна стояла насмерть, а в ответ на туманное обещание кругленькой суммы, лишь презрительно сморщилась и наградила гостя надменным взглядом.

– Я сама вам заплачу, молодой человек, если вы пообещаете мне больше не появляться в моём доме! Тося, неси кошелёк!..

– А первый и четвёртый? – полюбопытствовала я лет пятнадцать назад, когда ещё была девочкой-подростком, выслушивающей рассказы отцовой тётки с открытым от изумления ртом. – Что от них осталось?

Кажется, тогда я Фаю своим вопросом несказанно удивила. До сих пор помню её взгляд, по-настоящему заинтересованный, хотя до того момента меня тоже лишь изредка трепали сухонькой ладошкой по голове, как всех остальных племянников.

– От первого – долги, от четвёртого – его бывшие дети. Так что, учись на моих ошибках, дорогая. Брак – это сделка, нужно постараться не прогадать.

Я тогда ни слова не поняла, но, находясь под впечатлением, кивнула.

По правде говоря, кровной роднёй с Фаей мы не были. Она приходилась какой-то там тёткой моему отцу, который умер вскоре после того, как мы переехали в этот город. Таких псевдо-племянников, как я, у Фаи было с десяток, а плюсом ко всему этому шли трое детей последнего мужа, которых она терпеть не могла, чего и не скрывала. Те отвечали ей взаимностью, но своим вниманием не обделяли, надеясь на скорое наследство. Фая это понимала и лишь многозначительно усмехалась, а как-то заявила во всеуслышание:

– Всё оставлю Веронике. Я так решила.

Все присутствующие за столом поперхнулись, включая меня. Хотя, мне, наверное, надлежало обрадоваться. Ведь Вероника – это я.

Как так случилось, что я, ещё в свои одиннадцать, нашла общий язык с женщиной в возрасте с весьма непростым характером, из-за своей вредности пережившей четверых мужей, которую с трудом терпела даже домработница, проработавшая у неё почти десять лет, и, казалось бы, привыкшая к требованиям и нравоучительному тону, совершенно не понятно. Но когда я приходила к ней, ещё девочкой, и внимательно выслушивала её рассуждения о мужчинах, о браке и о жизни в целом, Фая, видимо, прониклась ко мне признательностью и решила всю свою мудрость, нажитую с годами, передать мне, хотя маме моей это активно не нравилось. Она была против того, что я хожу к тётке в гости, особенно после смерти отца, но я всё равно к Фае прибегала тайком, после школы, пила чай с яблочным вареньем и выслушивала её истории. А когда немного подросла, начала рассказывать ей про себя. Даже про свой первый поцелуй я ей рассказала, а не маме.

– Ты ведь не серьёзно? – спросила я её, когда все родственники разошлись, разозлённые итогом разговора о наследстве. – Зачем мне твоё наследство?

– А что, ты предлагаешь оставить всё этим извергам? Они всё распродадут через неделю и будут жить припеваючи! За мой счёт.

– Тебе уже будет без разницы. – Я рассмеялась, зная, что к разговорам о своей возможной близкой кончине, Фая относится с юмором.

– Это ещё неизвестно. А вдруг я не смогу успокоиться? Нет уж, - протянула она с мстительным удовольствием, - я всё оставлю тебе, а они пусть лопнут от зависти.

– Они же мне жить спокойно не дадут!

– А ты их пошли, от меня, я тебе в завещании пропишу, какими именно словами. К тому же, они тебе не родственники, ты можешь с ними не общаться.

Я улыбнулась и подлила ей ещё чаю. А Фая рукой, сверкающей громоздкими перстнями, указала на вазочку с конфетами.

– Там моих любимых не осталось? – И тут же заворчала. – Конечно же, нет! Они специально их все выбрали, мне назло!

Конфеты я ей подала, сама за стол присела и придвинула к себе чашку.

– За что ты их так не любишь?

– А за что мне их любить? Только и ждут, когда я, наконец, им квартиру освобожу. – Покачала головой. – Вот уж оставил мне Игорюша наследство, ничего не скажешь. У них, между прочим, своя мамаша имеется, вот пусть она им наследство и оставляет. Двушку свою в хрущёвке. А Игорюша ко мне с одной бритвой и комплектом белья перебрался. Я Тосе так и сказала после его смерти – ничего не выбрасывай из его вещей. Всё в наследство передам деткам его. Опись сделаю… или как там это называется? – Я пожала плечами, а Фая безразлично махнула рукой. – Ладно, не важно. В общем, всё верну по месту бывшей прописки.

– А мне бриллианты? – уточнила я с усмешкой, а тётка кивнула и мне в тон проговорила:

– А тебе бриллианты. Кому ещё? Ты у меня одна радость. – И тут же крикнула в сторону кухни зычным не по возрасту голосом: - Тося, чай остыл! Ты же знаешь, что я люблю только горячий чай! Я тебя зарплаты лишу!

Тося, в миру Анастасия Григорьевна Пращук, появилась в комнате, хозяйку недовольным взглядом наградила и хлопнула на стол горячий чайник.

– Тося, скатерть же!.. – закатила глаза Фая и сжала маленькие кулачки, которые вкупе с обилием перстней могли, при желании, превратиться в смертельное оружие.

– Ника, ты ей хоть скажи, чтобы не доводила меня! – взмолилась Анастасия Григорьевна, а я рассмеялась и прикрикнула на них:

– Тихо, дамы! Тося, садись чай пить.

А вот сегодня Фая чая не просила и вообще выглядела недовольной и раздражённой. Такое её настроение не было редкостью, но сегодня уж как-то особенно это бросалось в глаза. А когда я прошла в комнату, которую она гордо именовала гостиной, мне продемонстрировали чашку из сервиза с трещиной на боку. Она демонстративно была выставлена на середину стола и, видимо, её уже давно разглядывали и из-за трещины злились. Я Фаю очень хорошо знала, поэтому угадала трагедию с одного взгляда.