Мы поем глухим
Шрифт:
— В самом деле влюблены? — пристально посмотрел он на свою спутницу. — А сейчас? Забыли вы того синеглазого красавца?
Она сердито отодвинулась в глубь кареты и промолчала. Барон Редлих не стал настаивать на ответе. Вскоре они уже подъезжали к парижским владениям богатого американца. Александре показалось, что сюда сегодня съехался весь Париж! Столько было на въезде карет! На улице Сен-Доминик даже образовался затор, так что Александре с бароном пришлось подождать, пока их экипаж окажется у ворот поместья. Александра бывала на дворцовых балах в Петербурге, повидала всякое и даже могла бы сейчас тайно царствовать, поскольку сам император предлагал ей свое покровительство. Великолепие северной русской столицы поражало воображение,
Немного волнуясь, Александра вышла из кареты. Все было так, как описывал барон Редлих. Огромный парк просто подавлял своим великолепием. Если бы не было так прохладно, Александра с удовольствием как следует все бы здесь рассмотрела. Но ветер сегодня задул ледяной, да к тому же пронзительный, поэтому гости спешили в тепло. Их наряды оказались слишком легкими для прогулок по беседкам и озерам.
Внутреннее убранство дома ничуть не уступало роскоши окружавшего его парка. По широкой мраморной лестнице, среди многочисленных гостей богатого американца, одетых в турецкие костюмы, Александра шествовала наверх под руку с бароном Редлихом. То и дело она ловила на себе заинтересованные взгляды. Большинство дам предпочли наряды одалисок, в особенности обладательницы пышных форм, мужчины же выбрали турецкие кафтаны разных цветов, но были гости и в халатах, и в красной одежде янычар.
Хозяин дома приветствовал барона Редлиха с какой-то особой сердечностью.
— Поздравляю, Эрвин, — улыбнулся он. — Ты обладатель самой красивой одалиски в этом огромном гареме, — шутливо сказал американец.
— Я долго ее выбирал, — серьезно ответил барон Редлих.
— А может, украл, а? — подмигнул ему хозяин дома. — Совершил набег на северные земли и похитил оттуда их первую красавицу.
— Может быть и так… Генри, мне надо поговорить с тобой по чрезвычайно важному для меня делу.
— Я к твоим услугам. Но — потом… Сначала бал и ужин. Я хочу, чтобы все мои гости как следует повеселились. Рад видеть вас, тебя и твою прекрасную спутницу… Очень рад… — и хозяин дома обратился к другим гостям, которые нескончаемой вереницей поднимались по лестнице.
Александра с бароном прошли в огромную гостиную. Здесь все — стены, окна, кресла — было обтянуто красной тканью. Мебель из черного дерева смотрелась на красном фоне особенно эффектно, а все деревянные панели были щедро украшены позолотой. Но другие гостиные заинтересовали графиню еще больше, потому что в обшивку стен были вставлены полотна мастеров эпохи Возрождения. Эта своеобразная картинная галерея обошлась хозяину в сумасшедшие деньги, но Александра уже поняла, что недаром сюда так стремится весь высший парижский свет. Американец, видимо, решил любой ценой поразить воображение парижан, нанял лучшего архитектора, заказал внутреннее убранство особняка лучшему декоратору и потратил на это целое состояние! Повсюду были искусственные гирлянды из листьев и цветов, огромные зеркала, роскошные светильники…
— А меня еще упрекают в роскоши, с которой я содержу мадемуазель Бокаж, — шепнул на ухо Александре барон, легонько сжав ее руку. — То есть содержал… Но уже пробило десять! Нам пора в бальную залу! Я не хочу пропустить долгожданный сюрприз!
Американец оказался на редкость пунктуален. В десять часов вечера двери его дворца закрылись для приема гостей, все опоздавшие остались не у дел. Счастливчики же расположились в огромной бальной зале в ожидании сюрприза.
Александра стояла в толпе гостей, опираясь на руку барона Редлиха. Вдруг прозвучали фанфары. Отворилась дверь крытой галереи, соединявшей дворец с одной из конюшен, и в бальную залу въехала золоченая колесница. Только везли ее не лошади, а шестеро мужчин, одетых восточными рабами. В колеснице сидели дочь хозяина дома и ее кузина. Раздались восторженные аплодисменты, так что голоса Александры, которая невольно вскрикнула при виде роскошного выезда, никто не услышал. Одним из мужчин, запряженных в колесницу, был Серж Соболинский.
Александра жадно смотрела на него, не чувствуя, как сжимает при этом руку барона Редлиха. Но тот тоже этого не чувствовал, потому что не отрываясь смотрел на одного из «рабов». Само собой, барон его сразу же узнал и теперь пытался понять: что ему делать? Увести свою спутницу? Поздно. Она уже увидела мужчину, которого так долго и тщетно искала. Слава богу, тот ее не видит в толпе. Он даже не предполагает, что графиня Ланина тоже может быть здесь, на этом костюмированном балу!
Женщины восхищенно начали перешептываться, нахваливая вкус возницы, то бишь дочки хозяина дома. «Рабы» были удивительно хороши, особенно синеглазый брюнет. По пояс обнаженный, в одном только жилете и коротких алых шароварах, мускулистый, отлично сложенный молодой мужчина явно попал в «рабы», благодаря своему торсу, который дамы теперь с огромным удовольствием рассматривали. И только одна довольно громко сказала:
— В конце концов, это неприлично!
На нее тут же зашикали.
Перед глазами у Александры все поплыло. «Сережа, Сережа… Ты всегда любил покрасоваться…» — грустно подумала она. И, увидев, что Соболинский смотрит в ее сторону, невольно поднесла к лицу яшмак.
— Вам дурно? — тихо спросил барон.
— Да… Мне душно…
— Может быть, мы выйдем в галерею? Там гораздо прохладнее.
Она молча кивнула. Танцевать Александре расхотелось. Она так долго его искала, своего Сережу; человек, которого она наняла, по его собственным словам, тщетно обшарил весь Париж, и что? Серж Соболинский здесь, почти раздетый и, судя по всему, довольный жизнью. Веселится на балу. И все женщины бурно обсуждают его красоту.
«Как я мог такое предположить? — думал барон Редлих, ведя Александру в одну из галерей, украшенных живыми цветами. — Он сказал, что у него есть какое-то дело. Он, мол, не может отказать в просьбе одной богатой даме. Теперь я понимаю, что это за дама! Еще бы ей не хотелось видеть в своей колеснице такого „раба“! Удивительно счастливая внешность у этого русского. Но не все еще потеряно. он-то ее не любит! — барон посмотрел на свою спутницу. — Он от нее отказался. И дал мне слово никогда больше с ней не видеться. Он согласился уехать из Парижа. Хотя, после сегодняшнего его успеха, Париж мне этого не простит. Да и черт с ним, с Парижем! Я хочу, чтобы этот русский отсюда убрался как можно дальше и как можно скорее…»
— Если хотите, мы уедем, — сказал барон, когда Александра наконец остановилась. Она словно бежала от призрака, которого вдруг увидела. Это и в самом деле был призрак. Призрак ее любви.
— Да… Я вдруг поняла, что не в силах танцевать. Прошло еще слишком мало времени с тех пор, как… — она запнулась.
— Я понимаю, — мягко сказал барон. — Но мне надо переговорить с моим другом. Я, собственно, за этим и приехал.
Александра молча кивнула.
— Я отведу вас в небольшую столовую, всего на восемь персон. Там вас никто не потревожит. Вам подадут мороженое и фрукты. Если желаете, шампанского, — она опять рассеянно кивнула. — Это займет полчаса, не больше… — «Мне надо, чтобы Генри написал рекомендательное письмо». — Идемте, — барон довольно жестко взял ее под локоть.
Хозяйка уже открыла бал: в галерее была слышна музыка, отнюдь не восточная. Обещанные одалиски еще не появились. Барон, видимо, отлично знал расположение комнат в этом огромном доме. Заведя Александру в маленькую столовую, он усадил ее на банкетку и, извинившись, оставил одну. Она сидела, ничего перед собой не видя.
Барон в это время отыскал в бальной зале хозяина дома.
— Генри, дело чрезвычайно срочное, — сказал он. — Ты не мог бы уделить мне полчаса?
Американец посмотрел на него с огромным удивлением: