Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего

Колганов Андрей Иванович

Следовательно, отличия, связанные не только с материально-технической базой, но и с социально-экономической, а также с социокультурной ситуацией в стране, показывают принципиально иной характер образования буржуазных отношений, рынка капитала и рынка труда в пост» социалистических» странах (если мы их будем сравнивать со странами, уходившими от феодализма). Иная социокультурная атмосфера касается, в частности, ориентации работника и собственника на другие экономические цели, доминирование у них иных социально-экономических интересов.

Худо или бедно, но мы прошли школу и госкапиталистического найма, и мутантного социалистического коллективизма, и гарантированных занятости, образования, здравоохранения. Безусловно, мы были конформистами

и слугами патерналистской системы, но мы не были теми крепостными крестьянами, которыми была подавляющая часть населения в XVIII веке или, если говорить о России, — в XIX веке. Мы были и остаемся людьми, способными, хотя бы в незначительных масштабах, к самоорганизации, к защите своих интересов в рамках профсоюзов и другим функциям, которые были недоступны человеку прошлого. Отсюда возможность движения от прежней системы не по пути первоначального накопления капитала в его предельно варварских формах, а по пути эволюции к современной социальной экономике, включающей рынок (в том числе рынок труда и капитала) как свои компоненты, но не доминанты.

Тем не менее в России эта возможность остается по-прежнему лишь возможностью, а доминирование номенклатурно-капиталистической власти все более становится реальностью. Эту власть получают не только «новые» частные собственники, но и прежде всего слой бывших чиновников, осуществивших обмен привилегий и возможностей контроля за ресурсами (которыми они обладали в прошлой системе) на собственность, становящуюся все более капиталистической по своей сущности в новой системе. Именно этот вариант трансформации прежней власти в новую, номенклатурно-капиталистическую власть становится наиболее реальной и значимой чертой накопления капитала в трансформационной экономике. Он имеет преимущественно внешнее сходство с мучительным путем перерастания феодально-помещичьей аристократии в буржуазию, являясь прежде всего специфическим превращением, характерным именно для настоящей трансформационной экономики.

Наряду с этим происходит образование и классических «первоначальных» капиталов на базе дифференциации мелких собственников, на основе разорения одних и обогащения других. Этот «обычный» процесс эволюции мелкого товарного производства является дополнением к основному, который мы обозначили как формирование «номенклатурного капитализма», образование капитала, собственником (или как минимум распорядителем) которого становится номенклатура. Точно так же складывается специфический патерналистский вариант отношений между таким частным собственником средств производства и наемным работником (привыкшим, кроме прочего, к коллективному труду и коллективному решению своих экономических проблем, а также патерналистской опеке со стороны хозяина его труда).

Итак, что же все-таки мы имеем: трагическую пародию на XVIII–XIX века или процесс трансформации мутантного планирования и полулегальных, а частично формальных товарно-денежных отношений в социализированный, демократически регулируемый рынок, дополняемый развитием пострыночных механизмов? Мы думаем, это вопрос риторический, ибо, по сути дела, нам предстоит на него отвечать всей нашей общественной жизнью. Тем не менее давайте заострим эту проблему и поставим теоретический вопрос: к какому же рынку идет Россия?

Так к какому же способу координации идет Россия?

Подчеркнем: что рынок — это не некоторый «естественный» механизм, обеспечивающий экономическую технологию соединения производителей и потребителей, а форма производственных отношений товарного производства. Последние развивались на протяжении долгих столетий, стали доминирующими (если мерить масштабами всемирной истории) относительно недавно, а ныне достигли состояния «постклассического капитализма». Следовательно, в основе классификации типов рынка, в основе определения того, к какому рынку идем мы с вами, граждане пост» социалистических» стран, должно лежать описание той системы социально-экономических отношений, которая определяет некоторую модель рынка. Эта система предполагает спецификацию отношений собственности, меру социальной ориентации экономики, степень регулирования рынка, характер и структуру институтов и т. д. Строя таким образом свои аналитические размышления, мы, думаем, можем выделить две модели рынка, фактически уже анонсированные нами выше.

Первая модель — деформированный номенклатуры-корпоративный рынок. Этот вариант является наиболее реалистичным, особенно для экономик, возникших на территории бывшего Советского Союза. Де-факто мы уже дали ответ на вопрос, что собой представляет этот номенклатурно-корпоративный рынок. Давайте суммируем сказанное.

Во-первых, это система отношений собственности, когда на рынке будут действовать прежде всего крупные корпорации, находящиеся в руках прежней и новой номенклатуры, сохраняющей во многом традиции экономического поведения и, главное, тип хозяйствования, характерные для предыдущей бюрократической «социалистической» системы. Формой собственности таких корпораций может быть как акционерная, так и формально государственная. В любом случае, однако, они будут соединены более или менее легализованным контролем со стороны либо официальных, либо мафиозных структур.

Во-вторых, этот рынок будет ориентирован не на интересы общества (единые для всех нас с вами экономические и социальные интересы), а на интересы относительно узких слоев, которые уже доказали в прошлом неспособность обеспечить эффективное социально-экономическое развитие страны. Иными словами, мера социальной ориентации такого рынка будет крайне невысокой, что, в свою очередь, создаст достаточно низкий уровень экономической эффективности рыночной системы, ибо асоциальная экономика в начале XXI века не может быть экономически эффективной.

Если характеризовать, в-третьих, регулирование такого рынка, то оно будет присутствовать, причем в достаточно значимых масштабах. Регулирование номенклатурно-корпоративного рынка будет осуществляться как на государственном, так и на локальном уровне через формальное и неформальное воздействие на рынок со стороны бюрократических институтов государства и крупнейших корпораций-монополистов. Такое регулирование будет вести фактически к подавлению стимулов эффективного развития, характерных как для собственно рыночных механизмов (классический пример — конкуренция, базирующаяся на экономии издержек, повышении качества и достижении других, позитивных с точки зрения общества, результатов), так и механизмов, характерных для пострыночной экономики.

В-четвертых, система институтов этого рынка будет не более чем трансформацией прежней системы, сохраняющей ее сущность — бюрократическое отчуждение институциональной системы от общества, от реальной социально-экономической жизни. Новые же, собственно рыночные институты, возникая, будут «впитывать» в себя сущность прежних, обретая корпоративно-номенклатурное содержание.

При этом для «капитализма юрского периода» характерно широкое развитие не только теневого рынка, но и теневого государственного регулирования. Последнее развивается в различных формах неформализованного воздействия как государственных структур, так и отдельных чиновников (федеральных и региональных) на бизнес, работников, внешние экономические связи и т. п. Это теневое государственное регулирование перераспределяет потоки ресурсов и государственные финансовые ресурсы (бюджетные ассигнования, инвестиции, льготы и т. п.); воздействует на права собственности (покрывая, например, искусственные банкротства, поддерживая или тормозя приватизацию, «корректируя» правила аукционов); обеспечивает получение административной ренты и просто взяток, существенно влияя на кадровую политику, — перечень хорошо известен. Существенно, что это теневое регулирование не всегда является криминальным, но всегда по содержанию внезаконным.