Мы – русские! С нами Бог!
Шрифт:
Каждый год весной евреи отмечают праздник Пейсах. Что они празднуют? На самом деле, этот день важен для любого верующего человека, неважно, какой он религии. Это день, когда евреи встали и ушли из Египта, решив, что душа важнее материальных ценностей. Они пренебрегли всем тем, что было нажито, привычным образом жизни, накопленным достоянием, уважением соседей. Ведь человек привыкает даже к рабской доле. Даже в рабстве мы можем приспособиться и чувствовать себя более-менее уютно. Так уж люди устроены. Но евреи сказали: «Нет. Душа важнее».
Глеб Павловский считает, что Советский Союз – это наше великое прошлое, наша античность, и, следовательно, то, что происходит сейчас, – это некий Ренессанс, воспоминания о советском
Советский Союз для нас, конечно, Египет, причем Египет в первую очередь духовный, где мы сами осознанно согласились с рабской долей в обмен на гарантированный достаток.
Вы спросите, почему Советский Союз является духовным Египтом? Потому что коммунисты, предложив нам равенство в нищете при сохранении определенной стабильности, потребовали взамен отказаться от своего Бога и от своей истории, уйти от христианства, уйти от традиций православия, заменив его эрзац-религией, которой и был коммунизм. Нам предлагалась уверенность в завтрашнем дне, гарантированная пайка, вовремя полученное продвижение по службе. Для этого было достаточно всего лишь регулярно на разного рода собраниях повторять, что ты – один из них, и в меру подличать, дома оставаясь замечательным, чистым и прекрасным.
Попытки выбить нас из египетского рабства Господь предпринимал несколько раз. И, конечно, один из самых ярких примеров, о которых мы говорили, это Великая Отечественная война. Но и тогда мы не осознали Божьей воли! И в конечном итоге Исход свершился вновь – опять-таки, благодаря воле одного человека и, возможно, даже вопреки его пониманию. Вряд ли Борис Николаевич Ельцин осознавал, куда он ведет страну; не думаю даже, что он имел сколь-нибудь осмысленное и четкое представление, некий стройный план, – он просто чувствовал, что так больше жить нельзя. В отличие от реформаторства Горбачева, который, тем не менее, старался удержать происходящее в определенных рамках приличия, пытаясь сотворить Египет с человеческим лицом и делать это человеческое лицо все более и более приемлемым, Ельцин однозначно понимал, что необходимо полностью порвать с прошлым. И сам он, как ни странно, если не из царской семьи (памятуя пример Моисея), но, как известно, из высшей партийной номенклатуры. И тем явственней и тем интересней его связь с последним пристанищем последних Романовых, с местом их трагической казни.
Это еще одна из любопытнейших параллелей русской истории: в городе, где трагически прервалась линия русского монархизма, появился лидер, который, если угодно, привел к возрождению русской церкви. Не случайно именно во времена правления Ельцина, возможно, даже абсолютно против его воли и осознанных намерений Русская православная церковь развивалась небывалыми темпами. Никогда за всю историю России не было построено большего количества церквей и монастырей, чем при Ельцине. И пусть ситуация, когда в православный храм заходят разукрашенные цепями и татуировками молодчики, еще не отошедшие от битвы за деньги, с дымящимися пистолетами и обагренными кровью руками, выглядит более чем странно. Но, тем не менее, они жертвуют деньги на церковь. Конечно, вряд ли у рафинированной интеллигенции это вызовет понимание и душевный трепет, однако, с другой стороны, гораздо лучше преступник, кающийся перед образами, чем полностью убежденный в своей правоте и в отсутствии Бога партийный работник.
Но выход из этого духовного Египта не мог быть простым. И поэтому не случайно появились те, кто начал кричать: «Нет, нет, мы хотим обратно!» Они представляют собой не только гигантскую партию пенсионеров, бывших советских людей, увлеченных коммунистической идеей, – это, если можно так сказать, идеологические противники, которых помимо их воли заставляют уйти из Египта. Но пробилась еще
Эти люди были лишены знания о главном и понимания главного. Путеводной звездой вместо Божественной воли для них оказался свет золота, и поскольку от природы они обладают действительно высоким уровнем интеллекта, то не могут не пытаться снова и снова оправдать свое существование. Им необходимо выстроить всю систему по-иному. Поэтому, находясь среди тех, кто долго бродит по духовной пустыне – очищаясь и выдавливая из себя рабов, с большим трудом, с колоссальными проблемами, через близорукость вождей обретая свой путь, – эти люди пытаются построить некие эфемерные замки, крича: «Вот, смотрите, это и есть цель нашего существования!»
При этом ряд из них создает абсолютно дьявольские структуры, выступая представителями бандитских группировок. Они пытаются придумать бандитский бизнес, и бездна их бездуховности настолько глубока, что зверства преступников можно иногда сравнить только со зверствами нацистов. Другие, наоборот, уходя от бандитов, пытаются придумать себе высокий смысл существования, и поэтому с пеной у рта утверждают, что именно они – демократы в чистом виде. «Не смейте относиться к нам плохо, – кричат они. – Без нас жизни не может быть, вы должны на нас молиться, и мы вас, может быть, выведем!» Но вывести они никуда не могут – им светят не те звезды.
Выбираясь из духовной пустыни, мы постоянно видим ложных идолов и ложных кумиров. Возникают вдруг образы Кашпировских и Чумаков, народ мечется, не понимая, как и чем заполнить то, что еще вчера им казалось духовностью, и как освободить место для чего-то нового. Они как малые дети, потерявшие материнский подол, ищут, к чему бы приткнуться, и, к сожалению, увлекаются самым ярким. Поэтому и поднимаются одна за другой волны то мистицизма, то неоязычества, то либерализма, то ложного патриотизма. То вдруг неожиданно все становятся гиперпошлыми, умирающими в гламурном шоке. Но по сути под этой пеной – гламурной или бандитской, мистической или запутавшейся в различных религиозных направлениях – постепенно формируется чистая материя новой русской души, которая, отходя от рабства, рано или поздно прорвет коросту всего наносного, приобретенного за время хождения в пустыне. И когда эта короста спадет, появится новое русское тело, новое тело народа.
Но здесь, конечно, очень важно, чтобы хоть частично присутствовало новое понимание цели. Совпадение представлений русского народа о справедливости с его естественной набожностью, которую многие подвергают сомнению, но которая, тем не менее, сохранилась внутри нас, пройдя даже испытание советским временем (тогда это чувство принято было называть совестью), будет развиваться и находить свое проявление и в повседневной деятельности. Ведь уже сейчас основная масса народа на инстинктивном уровне отрицает современные методы ведения бизнеса. При этом всегда есть очень четкое различие. То, чем восхищена гламурная тусовка, вызывает глубочайшее раздражение у людей. Реакция русского человека на бестактное поведение олигархов, возящих самолетами дам для своего развлечения, однозначна. Это не зависть, как кто-то мог бы подумать, а просто отторжение.