Мы – русские! Суворов

Гупало Георгий Михайлович

«Вся жизнь твоя – разверста книга…»

Вся жизнь твоя – разверста книга, Могуща подавать пример, Как в мире чтить себя заставить, Не предками – собой блистать, Отечество, себя прославить И в род и род не умирать. Дмитриев И. И.

«О радость! – Муза! дай мне лиру…»

О радость! – Муза! дай мне лиру, Да вновь Суворова пою! Как слышан гром за громом миру, Да слышит всяк так песнь мою!.. Идет в веселии геройском И тихим манием руки, Повелевает сильным войском, Сзывает вкруг себя полки. Державин Г.Р.

На возвращение графа Зубова из Персии (отрывок)

Учиться никогда не поздно, Исправь проступки юных лет; То сердце прямо благородно, Что ищет над собой

побед. Смотри, как в ясный день, как в буре Суворов тверд, велик всегда! Ступай за ним! – небес в лазури Ещё горит его звезда. Державин Г.Р.

Певец во стане русских воинов (отрывок)

Но кто сей рьяный великан, Сей витязь полуночи? Друзья, на спящий вражий стан Вперил он страшны очи; Его завидя в облаках, Шумящим, смутным роем На снежных Альпов высотах  Взлетели тени с воем; Бледнеет галл, дрожит сармат В шатрах от гневных взоров… О горе! горе, супостат! То грозный наш Суворов. Жуковский В.А.

Любовь к Отчизне (отрывок)

Суворов чистою любовью К своей Отчизне век пылал, И, жертвуя именьем, кровью, Ее врагов он поражал: Его поляки трепетали, Французы с турками дрожали. Повсюду завсегда с тобой Любовь к Отчизне, россиянин, А с нею, с ней велик граждАнин, Ужасный для врагов герой. Рылеев К. Ф.

Суворов

В серой треуголке, юркий и маленький, В синей шинели с продранными локтями, — Он надевал зимой теплые валенки И укутывал горло шарфами и платками. В те времена по дорогам скрипели еще дилижансы, И кучера сидели на козлах в камзолах и фетровых шляпах; По вечерам, в гостиницах, веселые девушки пели романсы, И в низких залах струился мятный запах. Когда вдалеке звучал рожок почтовой кареты, На грязных окнах подымались зеленые шторы, В темных залах смолкали нежные дуэты, И раздавался шепот: «Едет Суворов!» На узких лестницах шуршали тонкие юбки, Растворялись ворота услужливыми казачками, Краснолицые путники услужливо прятали трубки, Обжигая руки горячими угольками. По вечерам он сидел у погаснувшего камина, На котором стояли саксонские часы и уродцы из фарфора, Читал французский роман, открыв его с середины, «О мученьях бедной Жульетты, полюбившей знатного сеньора». Утром, когда пастушьи рожки поют напевней И толстая служанка стучит по коридору башмаками, Он собирался в свои холодные деревни, Натягивая сапоги со сбитыми каблуками. В сморщенных ушах желтели грязные ватки; Старчески кряхтя, он сходил во двор, держась за перила; Кучер в синем кафтане стегал рыжую лошадку, И мчались гостиница, роща, так что в глазах рябило. Когда же перед ним выплывали из тумана Маленькие домики и церковь с облупленной крышей, Он дергал высокого кучера за полу кафтана И кричал ему старческим голосом: «Поезжай потише!» Но иногда по первому выпавшему снегу, Стоя в пролетке и держась за плечо возницы, К нему в деревню приезжал фельдъегерь И привозил письмо от матушки-императрицы. «Государь мой, – читал он, – Александр Васильич! Сколь прискорбно мне Ваш мирный покой тревожить, Вы, как древний Цинциннат, в деревню свою удалились, Чтоб мудрым трудом и науками свои владения множить…» Он долго смотрел на надушенную бумагу — Казалось, слова на тонкую нитку нижет; Затем подходил к шкафу, вынимал ордена и шпагу И становился Суворовым учебников и книжек. Багрицкий Э.Г.

Дон-Жуан (отрывок)

Шестнадцатого турки вдалеке Увидели двух всадников лихих, Скакавших без поклажи, налегке На лошаденках маленьких своих. Обычна смелость в русском казаке; Особо не разглядывали их, Когда ж они поближе подскакали, В одном из них Суворова узнали! Но ближе к делу; лагерь ликовал, Шумели и французы и казаки, Их, как фонарь, Суворов озарял — Залог победы в яростной атаке. Как огонек болотный, он сиял И прыгал в надвигающемся мраке, Всех увлекал вперед, неустрашим, И все, не размышляя, шли за ним. /…/ Совет военный дело обсудил, Единодушно и единогласно (Что редко достигается) решил — Мол, положенье, в сущности, опасно, Но при разумном напряженье сил Вдали маячит слава – это ясно! Суворов молча славу предвкушал И самолично рекрут обучал. Да, это факт; фельдмаршал самолично Благоволил полки тренировать И тратил много времени обычно, Дабы капрала должность исполнять. Едва ли эта прихоть неприлична: Любил он сам солдату показать, Как по канатной лестнице взбираться, А то и через

ров переправляться. Еще порой фашины ставил в ряд, Украсив их чалмами, ятаганами, И нападать на них учил солдат, Как будто бы сражаясь с мусульманами, И каждый раз бывал успеху рад. Его проделки полагая странными, О нем острили в штабе иногда, А он в ответ брал с ходу города. /…/ Суворов появлялся здесь и там, Смеясь, бранясь, муштруя, проверяя. (Признаться вам – Суворова я сам Без колебаний чудом называю!) То прост, то горд, то ласков, то упрям, То шуткою, то верой ободряя, То бог, то арлекин, то Марс, то Мом, Он гением блистал в бою любом. Байрон Дж. Г.

Ода его сиятельству графу А. В. Суворову-Рымникскому (отрывок)

Герой! твоих побед я громом изумлен, Чудясь, безмолвствовал в забвении приятном; Но тем же громом я внезапно возбужден, В восторге зрю себя усердию понятном; Сорадуясь огню, чем грудь моя горит, Мне гений лиру дал с улыбкой нежных взоров, И лира петь велит: Велик, велик Суворов. «Правдив сей глас, – твердят враждебные толпы, То знает наша грудь, тверда как горный камень; Но взгляд Суворова – скользят у нас стопы, И превратится в лед турецких персей пламень. Единым именем он – молнии удар; Где он, уже молчат орудий наших звуки, Нас кроет хладный пар И сотрясутся руки. Узря волнуемый его пернатый шлем, Пагубоносную мы зрим себе комету, Предтечу бурных туч со пламенным дождем, Носящих гибель нам, стыд вечный Магомету. Приближится она – приближатся оне, Расторглися – летят перуны беспрестани. Вотще визирь в огне Подъемлет к небу длани. Вотще возносит он со воплем Алкоран, И, видно, наш пророк не в небесах, во аде; До турок ли ему, он сам себе тиран. Мы престаем просить глухаго о пощаде; Мы престаем и, знав, что к нам Суворов строг, От ядер пушечных не ждем приятных следствий, И легкостию ног Спасаемся от бедствий». Так враг признателен! что ж росские полки? Их глас, как сонмы вод, шумящ и совокупен: «Суворов где, там власть всемочныя руки, Там страха нет сердцам, и самый рок приступен. В его деснице меч нам светлый облак в день, Столп огненный в ночи, стремящий в сопостаты Смертей различных тень И молнии крылаты. Нам гладок путь – холмов кремнистых крутизна Единый миг – и все готовы и послушны. Пусть Рымник с Кинбурном соплещут славой нам, Сраженны где чалмы – забавная потеха!— Различно по полям Катались как для смеха. Что сих побед вина? герой наш мало спит: Исполнен к отчеству любви и к богу веры; Он скор, неутомим, предчувствует, предзрит, Спокойно зиждет всё, сообразует меры, Любим подвластными, их попечитель нужд, Труды являет им как некие забавы; Корысти подлой чужд, Ревнитель россам славы. Коль славно для него и днесь и в поздный век! Германских вождь полков, с ним лавры разделяя, Руководителем своим его нарек, Почтеньем воскрилен и зависть попирая. Великих свойство душ! достоинства любя, Кобургский как герой и действует и мыслит, Возвышенным себя Чрез унижение числит». Таков, Суворов, ты под шлемом и с мечем, Таков, как молнии твои в противных мещешь; Но ты же с ласковым и радостным лицем Средь лика чистых муз и песням их соплещешь; Почтен сединами, средь шума, средь войны Минуты для наук искусно уловляешь, С цветами тишины Ты лавры сопрягаешь. Герой с героями, при важности бесед Как рвением пламенным ко благу россов дышишь, И, мыслями вперен грядущих в связь побед, Шутя, к младенцам ты, как быть героем, пишешь. Велик, велик тобой описанный герой; Но я, коль сердцем я своим не обольщаюсь, В нем вижу образ твой И оным восхищаюсь. О! если б мне твой дух и легкое перо, Изобразил бы я… Судьба не так решила: Вития слабый я, усердие лишь быстру, Усердие быстро – изнемогает сила. Ты, снисходя мне, граф, доволен оным будь, Прими, прими мой стих, что сердце мне вещало, В себе питала грудь, Усердье начертало. Услужливый зефир, обрадуй, воскрились, Неси к Суворову, неси мой голос лирный! Любезен, ласков, ты там с громом подружись И звукам бранных труб вещай приветства мирны. Летя к нему, не бойсь: приятен им герой; Пременят для него угрюмость разговоров И повторят с тобой: Велик, велик Суворов. Костров Е.И.

Библиография

1. «Жизнеописание генерал-фельдмаршала и генералиссимуса Князя Александра Васильевича Италийского, графа Суворова-Рымникского» – «А.В. Суворов. Его жизнь и военные подвиги». Составил С.Р. Миров. СПб., 1900.

2. «День генералиссимуса Суворова» – «М.И. Пыляев. «Старое житье». СПб., 1897.

3. «Наука побеждать. Разговор с солдатами их языком», комментарии и письма Суворова – «А.В. Суворов. Письма». Составление и подготовка В.С. Лопатина. М., Наука, 1986.

4. Афоризмы и рассказы выбраны из различных изданий.