Мы с Джеком
Шрифт:
— Почему? — медленно произнес Андрей.
Иллис несколько мгновений молчала, а затем тихо произнесла:
— Не знаю, возможно, я зря тебе это говорю, но… у меня появилось ощущение, что у тебя может проснуться природная чувствительность к хасса. У меня нет этому никакого логического объяснения. Для того чтобы обнаружить эту способность, требуются вагоны аппаратуры и долгие тесты, да и в этом случае точность тестирования составляет не более тридцати процентов, так что никаких объективных предпосылок к моему заявлению нет и быть не может, но… мне так кажется, — она замолчала и вновь смежила веки. Андрей, в свою очередь, тоже молчал, обдумывая услышанное. Вот так-так, это что же, он тоже может
— А… — начал он, но Иллис его перебила:
— И не болтай об этом ни с кем, а также следи за своей спиной. Сам должен понимать, какие порядки царят среди людей, ставших бродниками таким образом, как я тебе рассказала. Так что если кто-то узнает, что среди «мяса» появился потенциальный «чистокожий», так среди бродников зовутся те, кто имеет природную чувствительность к хасса, я готова поставить сто тысяч универсальных кредитных единиц против одной, что не пройдет и ски, как ты окажешься в положении «долгового агента» какой-нибудь команды бродников или, что еще хуже, торговой лиги.
— А это что?
— Рабство, — спокойно ответила Иллис. — Надолго, а иногда и навсегда.
Андрей потерянно замолчал, а лидер команды «Ташель» снова прикрыла глаза. Несколько минут они просто молча сидели рядом друг с другом, а потом Андрею внезапно пришла в голову одна мысль, и он вздрогнул, а затем, облизав внезапно пересохшие губы, осторожно спросил:
— А… если мы доберемся до этого… до Самиельбурга, мы не попадем в эти самые «долговые агенты» вашей команды?
Иллис снова открыла глаза, окинула его насмешливым взглядом, а потом коротко ответила:
— Ты — попадешь.
Андрей замер, глядя на Иллис взглядом кролика, обнаружившего перед своим носом удава. Та вздохнула:
— Да не бойся ты так. Статус «долгового агента» имеет очень широкие рамки. И, обещаю, у тебя это будет не слишком обременительно. Намного легче, чем при любом другом варианте. Можешь потом сравнить.
— И откуда такое благоволение? — недоверчиво пробормотал Андрей.
Иллис снова усмехнулась.
— Ну, если мы все-таки доберемся до Самиельбурга, то это будет означать, что ты обладаешь просто чудовищной долей удачливости. А я еще не сошла с ума, чтобы делать врага из человека, имеющего такую удачу. Она в Коме едва ли не самое важное. Так что договоримся…
У Андрея немного отлегло, но он все-таки поинтересовался:
— А почему ты считаешь, что я обладаю удачей?
— Ты попал сразу на одиннадцатый горизонт Кома, а сейчас мы находимся на шестом, и ты все еще жив. И как это еще можно назвать?
Андрей задумался. Хм, логично…
— Но почему именно я? Я ничего такого до сих пор за собой не замечал. И еще есть Паша, Дарья…
— Они живы во многом благодаря тебе. Если бы ты не сумел принять языковый пакет, причем в крайне дерьмовых условиях, и, вследствие этого, мы не смогли бы установить коммуникацию, то вы все погибли бы уже на десятом уровне. Помнишь, тому из вас, который погиб первым, при атаке Сизой паутины, не хватило всего доли секунды, чтобы выскочить из опасной зоны. А если бы ты не транслировал остальным мои команды, как думаешь, успел ли выскочить из-под того удара хоть кто-то из них? Впрочем… — она задумалась, — удача — это такое дело, что с ней никогда нельзя быть ни в чем уверенной. Так что, возможно, основная часть вашей удачи у кого-то из них, — и Иллис кивнула подбородком на остальных землян. — А ты, действительно, только обеспечиваешь его выживание. Хотя я не слишком верю в это, потому что тогда логичнее было бы, чтобы языковый пакет так же достался бы кому-то из них. Но, посмотрим, как будет дальше… — она снова замолчала. Андрей же, быстро переварив услышанное, снова задал вопрос:
— А почему вы вообще
Иллис отозвалась спустя минуту:
— Знаешь, несмотря на то, что все, что я тебе рассказала — чистая правда, среди бродников, особенно старых, опытных, владеющих хасса не менее чем на втором уровне, существует что-то вроде братства со своими неписаными законами. Не все из них соблюдаются так уж неукоснительно, но среди тех, которые соблюдаются почти всегда, есть и такой: никогда не оставлять в Коме людей. Это запрет, табу, за этим следят очень строго. И если кого-то поймают на его нарушении, то могут просто грохнуть. Втихаря или вообще открыто. А уж бойкот ему при этом обеспечен стопроцентно… Потому что если ты сегодня оставил кого-то в Коме без помощи, то завтра точно так же кто-то может оставить в Коме тебя.
Андрей медленно кивнул. Да уж… Он слышал, у спецназа тоже есть подобное правило, и даже еще покруче. Они не оставляют даже своих трупов. Потому что в горячке боя не всегда можно стопроцентно точно определить, действительно ли упавший товарищ убит или он просто ранен и потерял сознание. А в случае, если выносят даже трупы своих, — значит, все раненые гарантированно будут спасены. И это очень сильно влияет на боевой дух и желание идти до конца…
— Ладно, кончаем болтать, — отрывисто приказала Иллис, поднимаясь на ноги. — Я уже в норме, так что пора двигаться. Эй, Тасл… — закончить фразу она так и не успела. Потому что откуда-то из гущи кроны, или чем там оно было, со свистом вылетело тонкое гибкое щупальце и с размаху ударило лидера команды «Ташель» в грудь. Иллис отбросило на древесный ствол, привалившись к которому она сидела, и… пришпилило к нему. Щупальце насквозь пробило скаф.
— Квази… — просипела она и, вскинув оружие, открыла огонь куда-то вверх, в переплетение ветвей. Поляна, на которой они все сидели, взорвалась криками, воплями, вспышками и грохотом взрывов и… множеством щупальцев, со свистом рассекавших воздух во всех направлениях. Андрей же замер, впав в какой-то ступор, причем настолько, что даже и не подумал упасть наземь или еще как-то схорониться. Ну, как Пашка, рухнувший прямо на Дарью… к которой его спустя мгновение и пришпилило аж тремя щупальцами, с размаху вонзившимися ему в спину и пробившими их с Дарьей насквозь…
Он так и просидел все время этой короткой, но отчаянной схватки, а когда очнулся — все уже закончилось. Оружие «инопланетян» обладало впечатляющей мощью, потому что после этого боя размеры полянки увеличились раз в шесть, превратив ее в заметную вырубку, посреди которой торчало множество обугленных пней и… лежали тела погибших людей. Андрей поднялся на ноги, качаясь будто пьяный, и подошел к валяющимся телам. Пашка и Дарья были стопроцентно мертвы. Таслам и остальные «инопланетяне» тоже, кроме… Иллис была еще жива. Она была пришпилена к пню, в который превратилось то дерево, под которым они так спокойно беседовали, аж тремя обвисшими щупальцами. Но при этом она дышала. Тяжело, со всхрипами, но дышала. Андрей подполз к ней и осторожно позвал.
— Иллис…
Она открыла глаза.
— Жив… — Иллис страдальчески сморщилась. — Я — дура… Глазки заболели… Расслабилась… Что бы мне взглянуть «острым»-то… — она застонала, смежив веки, а потом вдруг взглянула на Андрея в упор и усмехнулась: — Ну что… у кого здесь… самая большая удача?
Андрей поежился: а что отвечать-то?
— Я… я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Нет, — жестко отрезала, почти выплюнула она. — Щупальца уже проросли… Я — труп… А тебе надо… быстрее валить отсюда… Нри-другой и… на наших трупах… поднимутся новые «квази».