Мы с Джеком
Шрифт:
Андрей дернулся. Ну да, это ж совершенно инопланетная еда! Совместима ли она с их родным земным метаболизмом?
— А-а… это точно?
— Подавляющее большинство представителей разных рас и цивилизаций, контактирующих в Коме, способно употреблять пищу друг друга без каких бы то ни было вредных последствий, а так же скрещиваться между собой и использовать кровь и донорские органы. Исключения, конечно, есть, но не абсолютные, а частичные. Скажем, аклумцы не способны употреблять кларианский оссеш, это национальное блюдо кларианцев, он вызывает у них рвоту и судороги, но полевые пайки специально разрабатывались с максимально широкой адаптацией. Так что шанс на то, что вам не подойдет, — минимален.
— Ага, понятно, — Андрей покосился на земляков, которые не заморачивались всякими мнимыми опасностями, а уже вскрыли пайки и принялись со вкусом уминать их. Есть хотелось, но еще больше хотелось хоть немного
— Мне можно задать еще несколько вопросов?
Та наклонила голову:
— Спрашивай.
Андрей на мгновение задумался. Вопросов просто море, с какого начать? Кто знает, сколько продолжится привал? И на сколько вопросов она успеет или согласится ему ответить? Ладно, попробуем…
— Что такое Ком?
— Самая большая задница во всех известных вселенных.
— Вселенных? — удивился Андрей. — То есть их несколько?
— По одной из теорий Ком как раз и есть то место, где сходятся несколько Вселенных. Или даже проникают друг в друга. Но это всего одна теория, а я слышала их еще не меньше дюжины. И, заметь, специально я ими не интересовалась, — она замолчала, продолжая спокойно смотреть на землянина.
— А… что такое хасса?
— С ним тоже все очень неясно. Энергия. Сила. Первооснова. Он есть везде, даже в абсолютном вакууме. Но разница в его концентрации в Коме и, скажем, на обычной планете, достигает тысяч, а то и десятков тысяч порядков. Вследствие этого, к примеру, люди, овладевшие хасса на третьем и более высоких уровнях, не могут жить в техногенном окружении, поскольку их организм самопроизвольно вытягивает хасса из всего, что их окружает. Поэтому любые приборы, устройства и механизмы, не защищенные специально, в их присутствии прекращают функционировать.
Черт, ни хрена яснее не стало.
— А… сколько нам идти до Самиельбурга?
— Не знаю.
— Как это? — удивился Андрей. Женщина слегка нахмурилась:
— Это — одиннадцатый горизонт Кома. Здесь ни в чем нельзя быть уверенным. Скорее всего, мы вообще не дойдем до поселения. Мы сумели добраться до точки W1Q'22S#177Л во многом потому, что с нами был Слийр. Он владеет хасса на шестом уровне, а в нашей команде самой сильной была я, и у меня всего четвертый. Так что без него обратный путь становится на порядок опаснее. К тому же у меня осталось всего шесть бойцов, а из-за наличия вас и того, что Слийра приходится волочь, мы крайне ограниченны в маневре, возможностях маскировки и скорости передвижения.
После того как она замолчала, Андрей некоторое время сидел в полном ошеломлении.
— То есть, мы обречены?
— Да, — спокойно кивнула лидер команды «Ташель».
— Но… зачем тогда нам куда-то идти?
— Мы — бродники, — все так же спокойно ответила Иллис, — и мы не привыкли просто ожидать гибели, покорно сложив лапки. К тому же всегда есть надежда на чудо.
— На какое?
Собеседница Андрея пожала плечами:
— Мы можем наткнуться на торговый конвой. Некоторые порталы к факториям расположены даже ниже одиннадцатого горизонта, а начиная с седьмого их становится достаточно много… Можем встретить рейдовый отряд или такой же экспедиционный конвой, как мы, но в, так сказать, несколько менее потрепанном состоянии. А еще нам может просто повезти, и мы дойдем сами.
— И каковы наши шансы? — оживился Андрей.
Лидер команды «Ташель» пожала плечами:
— Не знаю. Сложно рассчитать. Может, один к миллиону.
Андрей едва удержался, чтобы не присвистнуть. Да уж, оптимистично…
— А-а… если нам повезет — за сколько мы сможем добраться до Самиельбурга?
— Самое быстрое за пять-шесть ски.
— Чего? — до сего момента все было понятно, но сейчас он впервые услышал незнакомое слово. Хотя, похоже, его собеседница поняла, что произошло.
— У вас есть единица, обозначающая промежуток времени примерно равный одному вздоху?
— Ну… да, секунда.
— У нас она называется дирс. Десять дирсов составляют аск, десять асков — орм, десять ормов — лук, десять луков — нис, ну а десять нисов уже составляют ски. Ски — это время одного полного цикла, то есть за ски люди обычно успевают поработать, отдохнуть, выспаться и так далее.
Андрей молча кивнул. Понятненько, ски — это местные сутки. Но вместо троичного деления на часы, минуты и секунды они имеют пятеричное — на нис, лук, орм, аск и дирс. Да уж, черт ногу сломит… Но это для них, землян. А для кого-то вполне привычное им деление, когда сутки делятся на двадцать четыре часа, а те, почему-то, уже на шестьдесят минут, ну а минуты на столько же секунд, хотя, скажем, земные же меры веса и расстояния имеют десятичное деление, в свою очередь может показаться верхом идиотизма… Но не в этом дело. До сего момента он вполне спокойно общался с лидером команды «Ташель», не испытывая никаких затруднений. Ну кроме того, что немного побаливали горло и губы от непривычной артикуляции. А тут такой прокол — незнакомое слово и никаких ассоциаций. Впрочем… возможно дело в том, что образы и понятия — штука очень вариативная. Скажем, возьмем «стол». Стол — он и есть стол. Но вот какая штука, столов-то — туева хуча. Разных. Стол в их институтской столовой, стол в кафешке, в которой работает Наташка, и стол в кабинете декана — это все столы, но очень непохожие друг на друга. А если, скажем, в Яндексе набрать что-то типа «стол фото», так он тебе скинет сотни тысяч, если не миллионы ссылок. И убей бог, совпадений будет не так-то и много. Тем не менее, при взгляде почти на любой стол, сколь бы вычурным и… это… креативным он ни был, мы всегда четко знаем, что это стол. А вот единицы измерения, все равно чего — времени, расстояния, веса и так далее, наоборот — очень конкретны. Да уж, похоже, языковый пакет — не абсолют, и самому тоже придется постараться. И… сколько там пять-шесть ски в сутках получается? Так, в сутках у нас… 86 400 секунд, а этих дирсов в их ски — ровно 100 000. Значит, получается… где-то шесть-семь суток. Ну если, конечно, наши секунды не так уж сильно отличаются от их дирсов. Все-таки один вздох — величина очень приблизительная, и, соответственно, отличие дирса от секунды может быть в разы в ту или другую сторону. Ну да ладно, не до этого сейчас…
— Значит, мы доберемся до Самиельбурга за пять-шесть ски? — уточнил он у женщины с кошачьими глазами.
— Нет.
Андрей удивленно воззрился на нее.
— Но ты ж… а, понял-понял, ладно. Но вот что я хотел спросить: что бы ты нам посоветовала делать, когда… ну, то есть, если мы доберемся до поселения?
— Тебе?
— Ну, нет, нам всем, семерым.
— Семерым? Разойтись в стороны и каждому заняться тем, на что он способен. И лишь потом, когда вы поймете, что уже способны выжить в Коме, можете, если захотите, встретиться и поговорить о дальнейших планах. Ну, те, кто выживет, конечно, — с этими словами она поднялась на ноги. Причем не одна. Все «инопланетяне» сделали это одновременно. Ой, прав, Степа, как-то они между собой переговариваются.
— Все, пора идти. Тебе придется поесть на ходу.
И они двинулись.
3
После первого привала они двигались еще часа два. Причем эти два часа им дались куда как тяжелее, чем первый переход. Дорога действительно стала заметно хуже, так что скорость движения снизилась, а стоны Федюни стали совсем невыносимы.
Когда объявили об очередном привале, Андрей уже готов был просто бросить тушку Слийра и рухнуть на камни. Проклятый «инопланетянин», казалось, прибавил в весе раз в сто. Тем более, что женщины выбились из сил уже давно, так что последний час Слийра тащили исключительно мужчины. Однако долго полежать ему не дали. Едва он успел чуть отдышаться, как к нему подполз Степа.
— Давай, Андрюх, иди.
— Да дай хоть чуть передохнуть, черт неугомонный! — простонал Андрей.
— Вот и передохнешь заодно. Чай, языком молоть — не этого типа волочь. А нам сейчас край нужна информация. Любая. Что-то мне это место совсем непонятное.
— А кому понятное-то? — устало огрызнулся Андрей. И действительно, за те несколько часов, что они провели здесь, он, например, так и не понял, где они реально находятся. Термин «одиннадцатый горизонт» ассоциировался с неким искусственным сооружением, например, гигантской космической станцией, объяснение же Иллис больше подходило, наоборот, природному образованию — планете, крупному планетоиду или чему-то подобному. Но то, что они наблюдали вокруг, не подходило ни одному, ни другому. Вокруг были горы… наверное… или скалы… Вроде как тогда получается планета. Но тогда где освещающая ее звезда и вообще небо? Ничего похожего на это не было и в помине. А вот скальный потолок был. Вроде как. Ибо в воздухе висела какая-то непонятная дымка, ограничивающая видимость где-то километром. Может, чуть больше. Точно замерить они все равно были не в состоянии. То есть вблизи она никак не ощущалась. Где-то на расстоянии метров в пятьдесят-семьдесят все было видно достаточно четко и ясно, а вот потом скалы, усеянные друзами кристаллов, начинали слегка расплываться. И чем дальше, тем больше. Так что где-то через километр ничего, кроме дымки, разглядеть было нельзя. Причем на протяжении всех пяти часов дымка никак не менялась, не становясь ни гуще, ни прозрачней. А пару раз сверху сквозь дымку проступило нечто, что Андрей идентифицировал именно как скальный потолок. Но пещера с высотой свода в километр… Или это какой-то обман зрения?