Мы с вами!
Шрифт:
Убивают всех подряд
И в любое время,
Возглавляет сей отряд
Гаулейтер Беня.
Он от гоев расчищает
Земли благодатные.
И сочувствия не знают
Выродки проклятые.
Вон и Панночка с косою
Белокурой масти
Ядовитою слюною
Брызжет, стремясь к власти.
И летят, летят гробы
К тем, кто ещё дышит!
Всюду стоны и мольбы —
Киев их не слышит.
Их не слышат и соседи
В странах европейских,
Но
Из лесов российских.
Будет день и будет час —
Совесть их проснётся.
Тот, кто зло творит сейчас,
В страхе содрогнётся.
Никому не избежать
Никогда расплаты!
Гнев народный не унять,
Не поможет злато!
Крепнут, множатся войска
Ополченья славного,
И не дрогнет меч в руках
Люда православного!
Солнце красное спалит
Нечисть всю с рассветом,
Сволочей не пощадит,
Прах развеет ветром!
Хоть господствуют они
В пляске смерти дикой,
Их повергнет свет зари
С петушиный криком!
И над Лысою горой
Шабаш прекратится.
Мир наступит и покой,
Счастье воротится!
Вий не сможет уж чудить
С Панночкой!.. Ей-богу,
Это могут подтвердить
Мусоргский и Гоголь.
Город-призрак
Город-призрак. Украина.
Всюду выжжена земля.
Ни людей нет, ни машины,
Ни домашнего зверья.
Раскурочены подворья,
Зданья, школы, детсады.
Там, где раньше шли застолья,
После бомб фугасных – рвы.
Ни младенческого крика,
Ни ворчанья стариков.
Тишиной могильной дикой
Всюду веет от домов,
Ни воды в них нет, ни хлеба…
Дышат страхом вечера.
Кажется, что даже небо
Расстреляли здесь вчера.
Но Донбасс не сдался всё же.
Ну, а цену – не забыть!
Ох, куда ж ты смотришь, Боже,
Как же смог ты допустить,
Чтобы жили лицемеры,
А мальцы – в земле сырой,
Чтоб свои же изуверы
Надругались над страной?!..
А Европа всё «не слышит»,
Всё «не видит», всё молчит.
Лишь расчёт Европой движет,
Но не совесть и не стыд.
Кто им нужен – прикрывают,
Кто не нужен – навредят.
(Одной лапой прикрывают,
А другою зло творят).
Но народ не обезьяны
И запуган не совсем,
Так что поздно или рано
Отвечать придётся всем.
Я вчера был живым
Я вчера был живым. А сегодня убит под Донецком.
Нет, я не был больным, мне всего лишь четырнадцать лет.
Было тихо. И с другом, что жил здесь со мной по-соседству,
Мы играли в футбол. Вдруг обстрел, – и обоих нас нет.
Мы устали бояться, от бомб укрываясь в подвалах.
Мы хотели учиться, да только война не дала.
Миномётный обстрел уничтожил надежды и планы…
Смерть от пуль и от бомб здесь немало детей унесла.
Все мы знаем о том, что отцы покарают фашистов,
Восстановят наш город, поднимут его из руин.
Только взгляд матерей никогда уж не будет лучистым,
Не сойдёт боль утраты из горестной сетки морщин.
Добровольцы
Когда приходит общая беда,
Внезапно появляются герои
(В России так случается всегда!),
Один погибнет – тут же встанут трое.
Никто их воевать не заставлял,
Они на детский плач поднялись сами,
Чтобы фашист, который обижал,
С мужскими повстречался кулаками.
Им деньги и медали не нужны,
Как правило, они немногословны.
Для них другие ценности важны,
Плюс честь и справедливость, безусловно.
Вот снова кто-то на защиту встал,
Пообещав любимой возвратиться…
А те, кто молодёжь всегда ругал,
Сегодня её подвигом гордится.
Иду на грозу
Изранен в кровь газетным материалом!
Иду теперь, на всё закрыв глаза!
А мне вослед кричат:
Придурок пьяный,
Беги домой, настигнет ведь гроза!
А я не пьян. Но одурел конкретно
Уж от того, что тут и там – одно:
То, блин, насилуют детишек малолетних,
То убивают..! Всё! Мне всё равно!
Я ничего не вижу и не слышу!
И не желаю ничего я знать
Про кризис, нефть, политиков, их крышу!
На грозы, апокалипсис – плевать!..
А тучи за спиной черней и ниже,
Уж ветер в клочья стал газеты рвать…
Вдруг снова тихий, женский плач я слышу.
Ну, всё!.. Теперь держитесь… в-вашу мать.
Боец
Он вовсе не был террористом.
Бойцу хотелось просто жить.
И в выходной в речушке чистой
На зорьке карасей ловить.
Чужой земли ему не нужно,
Свою успеть бы обработать!
Как прежде в мире жить и дружно,
По-русски говорить, работать!..
Но, вышибая страх свой матом,
Стрелял, крестясь, и щурил взор,
Чтоб не дай Бог его снаряды
Попали на соседний двор!..
Вон там плетень, а дальше хатка,