Мы вернем себе Россию
Шрифт:
Выдающийся русский философ и богослов С. Н. Булгаков, высланный большевиками из России, писал: «Социализм верит вместе с капитализмом, что человеческое общество построится только на экономическом интересе, известным образом регулированном, и что иных сил не существует. Социализм разделяет с капитализмом его неверие в духовную природу человека.
Для социализма человек есть денежный мешок, пустой или наполненный, так же,
Сегодня, когда коммунисты оказались в оппозиции, они порой произносят речи, удивительно похожие на речи либералов. Только различное с либералами отношение к советской власти разделяет обе крайности.
Отличие традиционалистов от либералов и коммунистов состоит не в том, что традиционалист отрицает идеи свободы, демократии, социальной защищенности и пр., а в том, что в этих ценностях он видит конкретное выражение национальных интересов и сильной государственной власти – защитника этих интересов.
Мятеж бандитов и самодуров
Антигосударственный нигилизм возникает всюду, где групповые или частные интересы ставятся выше национальных. Тогда государство перестает восприниматься обществом, а природа конфликтов приписывается системе. Для раскрепощения общества выписывается рецепт – «минимизация» государства. Однако именно ослабление государства для России и есть главная угроза демократии и истинной свободе личности.
На исходе ХХ века Россия столкнулась с реальной опасностью утраты суверенитета и территориальной целостности. Государственные функции в субъектах федерации, и, что особенно опасно, в национальных территориях, узурпировались организованной преступностью, подменялись деятельностью местной бюрократии, которая пользовалась ими для извлечения так называемой «статусной ренты». Самозванцы брали под контроль целые регионы, создавали в них свои вооруженные отряды, системы влияния, вводили свои правила жизни.
Федеративные отношения трактовались местными элитами как право на сепаратизм и самодурство на отдельно взятой территории. Россия становилась все более децентрализованным государством, отчего все глубже погружалась в системный кризис. Мздоимство чиновников, наглость преступного мира достигли наивысшей отметки. Все переплелось. Противоречия внутри этого хаоса достигли кровавого предела, жертвами которого становились депутаты, министры, губернаторы. Уголовный термин «беспредел» перекочевал в городскую лексику, обозначив состояние разложения и власти, и общественной морали.
Все это сопровождалось своего рода консенсусом между противоборствующими политическими группировками – либералами и коммунистами. И те, и другие, занимая позиции в системе власти и экономике, были кровно заинтересованы в сохранении режима «управляемого кризиса». И только поистине судьбоносная смена политического руководства страны в 1999—2000 годах позволила перейти в режим «третьего пути», пути национального согласия. Для России начался новый отсчет времени.
За Россию – единую и неделимую!
Для многих действующих в России политиков слово «федерализм» приобрело священный оттенок после того, как была осуществлена авантюра с Федеративным договором. В реальности этот документ был подписан людьми, не имеющими полномочий действовать от имени регионов и граждан, проживающих там. Федеративный договор был произволом чиновной верхушки, закрепившей раздел страны на части после свержения прежней власти.
Заметную лепту в искаженное восприятие одной из моделей построения государства внесли зарубежные «теоретики», в изобилии нахлынувшие в Россию и с любовью цитированные массами новоявленных политологов из всевозможных «центров стратегических анализов и тактических оценок».
Новый российский федерализм напоминал советскую модель, которая, как казалось, теперь выглядела очень похожей на импортную, например, немецкую или американскую. Это заблуждение позволяло не напрягать мысль в поисках иных походов к государственному строительству, которые бы более соответствовали российской национальной специфике.
Историческая Россия никогда не была договорной федерацией, потому что не составлялась из политически самостоятельных частей. Унитарная модель с особым статусом приграничных территорий – вот исторически обусловленная форма государственного устройства. Но именно эту модель идеологи «свободной России» предпочли забыть или обругать. За невнимание к своему историческому опыту стране пришлось пережить тягчайшие испытания – акты сепаратизма и открытого вооруженного мятежа. С начала 90-х вплоть до 1999 года всерьез шла речь о возможной конфедерализации России.
Конец ознакомительного фрагмента.