Мы все из Бюллербю
Шрифт:
Наконец Лассе сказал:
— Лучше сдавайтесь, всё равно вам их не найти. Чтобы их найти, нужна карта, а она хранится в надёжном месте.
— Что ещё за карта? — спросили мы.
— Обыкновенная. На ней указаны все пещеры. Мы сами её начертили, — сказал Лассе. — Она хранится в нашем тайнике.
Тогда мы с Бриттой и Анной бросили искать пещеры и стали искать карту. Мы знали, что она спрятана где-нибудь у нас дома. Лассе никогда не согласился бы спрятать её в другом месте. Несколько часов мы рылись в комнате Лассе и Боссе, перетрясли постели, перерыли комод и шкаф, но ничего не нашли. Тогда мы
— Подскажи хотя бы, к чему эта карта ближе спрятана: к птицам, к рыбам или серединка на половинку?
Мы всегда так подсказываем друг другу, когда играем в «холодно-горячо».
Лассе, Боссе и Улле долго смеялись, а потом Лассе сказал:
— Да, пожалуй, к птицам. Лопни мои глаза, если не к птицам!
И мальчишки стали перемигиваться. Мы осмотрели лампу, отогнули сверху ковёр, который висел на стене — ведь карта была спрятана где-то высоко, раз это ближе всего к птицам, — но там ничего не было.
Лассе сказал:
— Лучше сдавайтесь! Всё равно вам её никогда не найти!
И мы перестали искать.
На другой день шёл дождь, и гулять было нельзя. Лассе и Боссе куда-то убежали. Я пошла к ним в комнату и полезла по липе к Улле, чтобы взять у него почитать «Тысячу и одну ночь».
Раньше у нас на липе в маленьком дупле жила птичка. Там у неё было гнездо. Но теперь в нём уже никто не живёт. Когда я лезла мимо дупла, я увидела, что оттуда свешивается какой-то шнурок. «Интересно, зачем птице шнурок?» — подумала я и дёрнула за него. Оказалось, что к шнурку привязана бумага, свёрнутая трубочкой. Представьте себе, это и была карта! От радости я чуть не свалилась с дерева. Я забыла про «Тысячу и одну ночь», вернулась в комнату Лассе и Боссе и со всех ног побежала к Бритте и Анне. Я так торопилась, что на лестнице упала и расшибла коленку.
Если бы вы только видели, как обрадовались Бритта и Анна! Мы тут же побежали на сеновал, и с помощью карты отыскали все пещеры. Кроме пещер, мальчишки проделали в сене ещё и коридоры, они тоже были обозначены на карте. Когда ползёшь по такому длинному тёмному коридору, кажется, что он никогда не кончится. И от этого становится очень страшно.
Но темно было только в коридорах, а в самих пещерах было светло, потому что мальчишки вырыли их у стен, а в стенах много щелей. Мы сразу поняли, какие это замечательные пещеры и как трудно было их вырыть. Пока мы искали земляничные полянки, мальчишки работали не покладая рук. К последней пещере вёл такой длиннющий коридор, что мы испугались: а вдруг мы уже никогда из него не выберемся? Я ползла первая, за мной — Бритта, за Бриттой — Анна.
— Вот увидите, это лабиринт, из которого нет выхода, — сказала Бритта.
Но тут я заметила впереди что-то светлое. Это была пещера. А в ней сидели Лассе, Боссе и Улле! Они ужасно удивились, когда увидели нас.
— Как вы сюда попали? — спросил Лассе.
— Очень просто, по карте! — ответила я. — Найти её не составило труда!
И нам было приятно, что хоть на этот раз Лассе немного смутился. Подумав, он сказал:
— Ладно! Пусть девчонки играют с нами!
И весь день, пока шёл дождь, мы играли в пещерах, и нам было очень весело.
А назавтра Лассе сказал:
— Ну раз вы узнали нашу тайну, вы обязаны показать нам свои земляничные полянки.
— Вот ещё! — сказали мы. — Найдите их сами, так же, как мы нашли ваши пещеры!
Но чтобы им было легче искать, мы положили на дороге деревянные стрелки. Расстояние между стрелками было большое, и мальчишки не сразу нашли наши полянки. Но самую лучшую полянку мы им так и не показали. Это наша тайна, и мы никогда-никогда её не откроем.
Мы ночуем на сеновале
Как-то раз Боссе похвастался:
— А мы с Лассе будем сегодня ночевать на сеновале! И Улле тоже, если ему разрешит мама.
— На сеновалах ночуют только бродяги, — сказала я.
— Ничего подобного! Нам мама разрешила, — сказал Боссе.
Я побежала к Бритте и Анне и сообщила им эту новость.
— Тогда и мы будем ночевать на сеновале, — сказали они. — На нашем. Хочешь с нами?
Конечно, я согласилась, ведь ночевать на сеновале очень интересно! Жаль только, что придумали это мальчишки, а не мы. Я побежала к маме и спросила у неё разрешения. Она сказала, что маленьким девочкам не следует ночевать на сеновале, но я возразила, что и девочкам тоже хочется иногда повеселиться, точно так же, как мальчикам. И тогда мама разрешила.
Мы никак не могли дождаться вечера. Лассе спросил:
— И вы тоже собираетесь ночевать на сеновале? А не струхнёте? Вдруг туда явится привидение?
— Сами вы струхнёте! — ответили мы и стали готовить себе на ночь бутерброды.
Мальчишки, конечно, собезьянничали и тоже сделали себе бутерброды.
В восемь часов мы отправились на сеновал. Мальчишки ночевали на нашем сеновале, а мы — у Бритты и Анны. Нам дали попоны, чтобы завернуться в них. А Улле Колифинк взял с собой своего Быстрого. Всё-таки хорошо тому, у кого есть собака!
— Спокойной ночи, бродяжки! — сказал папа.
А мама прибавила:
— Не забудьте утром прийти ко мне за молоком. Настоящие бродяги всегда так делают.
Когда мы прощались с мальчиками, Лассе сказал:
— Спите спокойно… если сможете. В прошлом году на том сеновале видели гадюку. Теперь мы узнаем, по-прежнему ли она там живёт.
А Боссе сказал:
— Может, живёт, а может, и нет. Но уж полевых мышей там видимо-невидимо, это точно. Брр, они такие противные!
— Бедные детки, — ответили мы мальчишкам. — Если вы так боитесь маленьких полевых мышек, лучше вам вернуться домой и лечь в свои постельки!
И мы ушли, взяв попоны и бутерброды. На дворе было ещё светло, но на сеновале уже почти ничего не было видно.
— Чур, я в серединке! — крикнула я.
И мы улеглись на сено. Пахло оно изумительно, вот только очень сильно кололось. Правда, когда мы завернулись в попоны, оно перестало колоться.
Мы лежали и разговаривали про настоящих бродяг, которые всю жизнь ночуют на сеновалах. Анна не сомневалась, что это должно быть приятно. Спать нам нисколько не хотелось, и мы решили поесть. Надо было съесть бутерброды, пока на сеновале не стало совсем темно. А темнело быстро. Вскоре мы не могли разглядеть даже собственные руки, хотя держали их прямо перед глазами. Я радовалась, что лежу в серединке, потому что на сеновале вдруг что-то подозрительно зашуршало. Анна и Бритта придвинулись ко мне поближе.