Мы все из Бюллербю

Линдгрен Астрид

Когда мы пришли к учительнице назавтра, она, бедняжка, лежала в постели и мечтала об овсяной каше. Мы помогли ей пересесть в качалку и перестелили постель. Учительница сказала, что теперь она лежит как принцесса. Мы сварили ей овсяную кашу и напоили кофе со свежими плюшками, которые я принесла из дома. И учительница сказала, что ей очень нравится болеть. К сожалению, через день она выздоровела. А то бы мы научились готовить ещё что-нибудь.

Осенью и зимой бывает темно, когда мы идём в школу и из школы. В одиночку было бы страшно. Но ведь нас шестеро, поэтому нам не страшно, а весело. Почти вся дорога идёт лесом. Лассе говорит, что в этом лесу много троллей, великанов и ведьм. Может быть, и так. Но мы

их ни разу не видели. Иногда на небе светятся звёзды. Лассе говорит, что на небе два миллиона пятьсот тысяч сто пятьдесят четыре звезды. И ещё он говорит, что знает, как они все называются. Но мне кажется, он сам придумывает эти названия. Я его спросила, как называется одна звезда, и он сказал, что это Большая Красавица. А на другой день он ту же звезду назвал Королевской Короной!

— Почему же ты вчера сказал, что это Большая Красавица? — удивилась я.

Лассе невозмутимо ответил:

— Большая Красавица совсем другая звезда. Сегодня ночью она упала с неба. А это Королевская Корона, честное слово!

Иногда по дороге домой мы поём песни. Вот, наверно, кто-нибудь удивился бы, если бы услышал, как мы поём. «Интересно, — подумал бы он, — кто это поёт здесь в лесу?» Ведь в лесу темно и не видно, что это поём мы, дети из Бюллербю.

Вечер с переодеванием

Однажды осенью все наши папы и мамы уехали в гости к лавочнику в Большую деревню. Дома остались только мы, дети. И ещё дедушка. И Агда. Я трижды посветила в окно карманным фонариком. Это означало: «Бритта и Анна, приходите скорее ко мне: я что-то придумала». Через несколько минут я услышала, как они бегут по лестнице. Но я ничего не придумала. Просто мне было скучно, и я хотела придумать что-нибудь вместе с ними. Сначала мы посмотрели мои глянцевые картинки, потом немного поиграли в лото. А потом решили спуститься вниз и поболтать с Агдой. Вот тут-то Анна и предложила переодеться так, чтобы Агда нас не узнала! Мы обрадовались и принялись за дело. У нас на чердаке висит много разной одежды, которую когда-то носили папа и мама. Бритта сказала, что она хочет нарядиться важным господином, и надела папины серые брюки, коричневый пиджак и чёрную шляпу. Рукава и штанины она, конечно, закатала и пришпилила булавками. Потом жжёной пробкой она нарисовала себе усы и напялила большие очки. Нам с Анной стало так смешно, что мы чуть не забыли переодеться сами. Я выбрала себе мамину юбку, блузку в цветочек и чёрную шляпку с вуалью. Когда я опустила вуаль на лицо, Бритта и Анна сказали, что меня совершенно не узнать. Анне тоже захотелось надеть вуаль, но второй вуали мы не нашли, и Анне пришлось повязать платок. Кроме того, она надела длинную клетчатую юбку с большим бантом.

Лассе и Боссе ушли к Улле, поэтому никто не заметил, как мы спускались по лестнице. На цыпочках мы вышли из дому, подкрались к кухонной двери и постучали. Очень громко.

— Кто там? — спросила Агда из кухни; по её голосу было слышно, что она немного испугалась.

Мы с Анной захихикали, а Бритта ответила грубым голосом:

— Бродяги!

— К нам нельзя! — сказала Агда. — Хозяев нету дома.

— Ну и что ж, а мы хотим! — закричали мы грубыми голосами и забарабанили в дверь.

Нам было очень трудно сдерживать смех. Я старалась изо всех сил, но смех так булькал во мне, что Агда, наверно, услыхала. Она чуть-чуть приоткрыла дверь, мы обрадовались и прошмыгнули

в кухню.

— Боже мой! — воскликнула Агда. — Вот чудо-то! А я и не знала, что к нам пожаловали такие важные господа!

— Меня зовут господин Карлсон, — сказала Бритта. — А это мои жёны.

— У вас очень красивые жёны, господин Карлсон, — сказала Агда. — Только я не понимаю, почему их сразу две? Надеюсь, дорогие гости не откажутся выпить морсу?

Конечно, дорогие гости не отказались. Мы пили морс и воображали, будто мы важные господа, и это у нас очень хорошо получалось.

Потом мы надумали пойти к мальчикам. Дверь в доме была не заперта, и мы вошли без стука. На лестнице Анна запуталась в длинной юбке и упала. Улле услышал шум и распахнул свою дверь, чтобы посмотреть, кто там. На лестнице было темно, и только из его двери падала узкая полоска света. При виде нас Улле так испугался, что сам чуть не упал. Ему показалось, будто по лестнице поднимаются сразу три привидения.

Лассе, разумеется, тоже захотел переодеться, а за ним и Боссе с Улле. Лассе надел платье тёти Лизы и её туфли на высоких каблуках, а Боссе и Улле — мужские костюмы. Лассе бегал по дому и говорил писклявым голосом:

— Душечка, как вы печёте такие вкусные пирожки? Пожалуйста, дайте мне ваш рецепт!

Он думает, что важные дамы только так и разговаривают.

Потом мы побежали к дедушке и рассказали ему, как мы наряжены. Жалко, что он нас не видел. Но мы всё равно устроили ему представление. Лассе изображал сердитую тётушку, и мы над ним очень смеялись. И дедушка тоже смеялся, хотя он слышал только голос Лассе, а его самого не видел.

Метель

А сейчас я вам расскажу про такую сильную метель, какой никогда не видывал даже наш папа.

Весь декабрь Лассе каждый день по дороге в школу твердил нам:

— Вот увидите, в этом году на Рождество снега не будет!

Я на него очень сердилась: мне хотелось, чтобы поскорей выпал снег. Но проходил день за днём, а на землю так и не упало ни единой снежинки. И вдруг как-то на уроке географии Боссе воскликнул:

— Смотрите, снег!

В самом деле, за окном шёл снег. Мы все так обрадовались, что закричали: «Ура!» А учительница предложила нам спеть песню: «Здравствуй, зима!»

На переменке мы выбежали во двор. Он был покрыт тонким слоем снега. Мы протоптали в снегу большую восьмёрку и стали по ней бегать. Но Лассе сказал:

— Но больше снега не будет, вот увидите!

Однако на другой день его нападало столько, что мы с трудом передвигали ноги, а снегопад только усиливался. Но Лассе продолжал стоять на своём:

— Это последний снег! И к Рождеству он всё равно растает. Я знаю.

Но он ошибся. За окном крутилась белая мгла. Даже забора стало не видно. Поднялся ветер. Он завывал так страшно и снег был такой густой, что учительница забеспокоилась.

— Даже не знаю, как дети из Бюллербю доберутся сегодня до дому! — сказала она и предложила нам переночевать у неё.

Конечно, нам очень хотелось переночевать у учительницы, но мы знали, что наши папы и мамы будут волноваться, если мы не вернёмся домой. Поэтому мы ответили, что остаться не можем, и учительница отпустила нас с уроков пораньше, пока совсем не стемнело. Мы вышли из школы в час. Кругом уже намело большие сугробы. Ветер валил с ног. Мы брели, пригибаясь к самой земле.