Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
Визжащая от боли Алекто и ползающая по ней Нагайна.
Иногда их собрания проходили очень и очень весело. Главное было вовремя сбросить внушение и не попасться при этом Лорду на глаза.
— Морсмордре! — знакомое до боли слово выбило Драко из задумчивости. Тео картинно направил руку вверх, прямо в каменный свод магловского подземелья.
Конечно же, ничего не произошло.
Пф-ф, позер.
Меньше всего Малфою хотелось бы, чтобы вся пожирательская семья оказалась сейчас здесь. Их коллективное представление о веселье кардинально отличалось от его. Если ему для счастья вполне хватало пятерых человек и пары бутылок огневиски, то остальные…
Драко представил
А потом появился бы Лорд и отмахнул им всем головы. Одним лёгким, изящным жестом костлявой руки. Волдеморту больше нравилось, когда маглы орали от боли и страха, а его сторонники раскрывали свои тёмные, грязные стороны. И, стоило признать, это нравилось многим даже без его магического влияния.
Драко почесал метку. Она больше не зудела и не жгла, но он все ещё ожидал очередного приступа боли или шипящего голоса в голове. Не так-то просто отвыкнуть от того, что было частью твоей жизни долгое и долгое время. Если бы мог, он сам расцеловал бы Поттера в обе щеки. Только благодаря ему Лорда удалось упокоить. И это пиздецки радовало.
Тем временем поезд остановился и раскрыл свою металлическую жадную пасть. Окружающие пришли в движение, и парней как-то слишком легко, словно невесомые щепки, втянуло в бурлящий людской поток. Пожиратели не произнесли ни звука. Ни когда маглы с пустыми глазами окружили их плотным кольцом и протолкнули внутрь тесной, маленькой коробки. Ни когда Драко уткнулся лицом в потные титьки магловского близнеца Хагрида, а Тео оказался плотно зажатым между двумя мужиковатыми женщинами… Гойл… Гойла они просто потеряли, но его криков слышно не было.
Чему-чему научило их служение Тёмному Лорду, так это навыку любые пытки переносить молча.
***
Прежде чем им удалось подняться на поверхность, прошел час, а может быть вечность. Они наконец выбрались наверх и вновь стояли на мягком, расплавленном асфальте. Драко втянул полной грудью загазованный автомобилями воздух. Удушливо жаркий воздух свободы.
Для себя он решил однозначно — чего бы это ему ни стоило, вниз он больше не спустится. Если придётся оглушить Теодора и тащить на себе — хорошо, но никаких больше подземелий. Улица была благословенно пуста, словно солнце выжгло всех маглов, их тени, и тени их домов. Но даже на жаре стоять было намного приятнее, чем снова оказаться зажатым между дурно пахнущими липкими телами.
— Меня как будто изнасиловали, — еле слышно прошептал Тео, лязгнул металлической зажигалкой и жадно затянулся сигаретой, словно это был его единственный способ дышать. В воздухе вкусно запахло жженым табаком. — Будто Алекто облапала своими погаными ручонками мои яйца, а Амикус запустил язык мне в ухо… — он судорожно вздохнул и притих, уставившись в одну точку. Правый уголок его рта нервно подрагивал. — Зачем они все залезли в один вагон?
Гойл стоял рядом, оперевшись спиной о серый столб, и почти сливался с ним по цвету. Нашли они его не сразу, и им пришлось изрядно постараться, чтобы выковырять его из общей магловской массы. Он выглядел мертвецки бледным. Стошнит — не стошнит? Драко аккуратно вытащил из губ Тео сигарету, сделал глубокую, отчаянно вкусную затяжку и засунул обратно. Плевать, что с ароматом ментола. По телу разлилось лёгкое никотиновое расслабление.
— Давай, кудрявый мозг, создай нам отпугиватель для маглов.
— Попробуй в следующий раз обмочиться в штаны или вставь два пальца в рот…
Гойл согнулся пополам и сел на корточки. Малфой просто пожал плечами. Именно об этом он им и говорил в самом начале. А они не слушали. Как и всегда. Он прицокнул языком с глумливым осуждением:
— Очевидно, назад только пешком.
К его великой радости желание спорить у Тео отпало, и Драко ощутил умиротворяющее чувство победы. Такое чистое, сладкое, как медовая роса. Надо же, кудрявый притих и молчаливо согласился. Только ради этого и стоило спуститься в метро.
— Куда ты нас привел? — мрачно спросил тот.
Малфой перевёл взгляд на большое серое здание с железными дверьми. Ни вкуса, ни стиля у маглов, разумеется, не было. Какие-то неприятно-неподвижные картинки на стенах изображали несуразного вида приспособления и подобие вспышек от Бомбарды.
Драко нарочито театральным жестом обвёл рукой здание и хорошо поставленным голосом произнес:
— Музей оружия, дети мои. Если уж и знакомиться с магловским миром, то правильно.
***
Время перестало существовать.
Снова.
В который раз за сегодняшний день. Будто бы кто-то игрался с маховиком времени и сломал его.
В этот раз троица, не сговариваясь, застыла у стенда про создание маглами ядерной бомбы и не мигая смотрела на фотографии. В музее было прохладно и тихо, пахло старыми бумагами, деревом и нафталином. Посетителей совсем не было. Все трое молчали, вновь и вновь перечитывая строчки информации. В это было сложно поверить.
Драко никогда не интересовался магловской историей, но смутно помнил, как в ходе своей войны они разгромили половину немагического континента. Но он никогда не был сторонником посещения этого мира, поэтому было откровенно плевать, как там соседи между собой ссорятся.
В ходе сегодняшней экскурсии Драко выяснил две вещи: маглы абсолютно лишены разума и очень опасны. Что-то неосознанное не перестает быть смертоносным. Когда-то первый волшебник взял в руки палочку и создал магию, прекрасный волшебный мир. Непонятно, каким образом, но когда маглы взяли в руки палки, то создали ядерные бомбы.
Стоило признать, что инвалидность разума и магии наделила их талантом к изобретательству. Они были вынуждены из ничего создавать себе Аваду, Диффиндо и даже Агуаменти. Восхитительно гениально. Пистолеты впечатляли, механизм бомб удивлял. Ядерные технологии ужасали.
Они создали собственное Адское пламя. И если даже опытные тёмные волшебники старались не использовать его бесконтрольно, то маглы просто играючись могли стереть все миры в прах. Спасет ли Протего от радиации?
Прав был Долохов, их всех нужно было держать под Империусом.
Домой они добирались мучительно долго. Обливаясь потом и покрываясь прилипчивой пылью. Разговаривать не хотелось, Драко ещё вначале потрудился запомнить карту и поэтому просто вёл всех за собой. Гойл сзади пыхтел, стонал и, возможно, был даже готов спуститься в подземелье к маглам, только бросать отряд он никогда бы не стал. Теодор же после музея заметно помрачнел и пребывал в том особенном задумчивом состоянии, когда любая помеха со стороны воспринималась как угроза жизни. От такого Нотта можно было бы легко получить в челюсть. Да и лишний раз открывать рот в жару никому не хотелось. Поэтому они шли по магловским улицам молчаливые, угрюмые, такие же, как после памятного рейда с оборотнями, когда те в угаре битвы пожрали своих же волшебников и изнасиловали нескольких не успевших убежать кентавров.