Мы здесь живем. В 3-х томах. Том 1
Шрифт:
В итоге мы сочли полноценными частями биографического эпоса Марченко следующие тексты:
– две новеллы, действие которых протекает в Карлаге в 1959–1960 годах, в период отбывания Анатолием Тихоновичем своего первого, «уголовного» срока: «Целина» и «Восстание в Темиртау»;
– повесть «Мои показания» (время действия —1960–1966 годы);
– ранее опубликованную первую часть повести «Живи как все» (время действия – 1966–1969 годы), дополненную двумя большими фрагментами, относящимися к этому же периоду и обнаруженными в деле Марченко;
– ранее неизвестные части повести «Живи как все» – фрагменты «Соликамск – Красный Берег – Чуна» и «Москва – Таруса» (время действия – 1969–1974 годы);
– «От Тарусы до Чуны» – очерк об аресте 1975 года, суде и этапе в ссылку;
– «Мы здесь живем» – составленную совместно с Ларисой Богораз композицию из трех бытовых зарисовок («Сортирная сюита», «Квартирный вопрос», «Тихая пристань»).
Наконец, мы позволили себе еще одну вольность. Публикуемые в этой книге тексты свидетельствуют: Анатолий Марченко не только всю жизнь боролся за право оставаться свободным человеком. С 1967 по начало 1981 года он фиксировал на бумаге все, что с ним и вокруг него происходило, оценивал происходящее и размышлял о судьбе своей страны. Эта работа, которую он справедливо считал частью своей борьбы за свободу, была прервана последним арестом в марте 1981 года. Мы уверены, что, если бы Марченко вышел на свободу, его повествование о своей жизни и судьбе пополнилось бы новыми главами. Но он не вышел на свободу, он погиб в Чистопольской тюрьме. И мы сочли своим долгом завершить за него эту ненаписанную часть его книги, представив ее наиболее важными материалами, относящимися к его последнему сроку: судебными и следственными документами, записью его последнего слова на суде во Владимире, перепиской тюремщиков, письменными заявлениями самого Марченко и т. д. Эти материалы взяты нами частично из того же самого архивно-следственного дела, что и рукописи Марченко, частично же – из личного дела заключенного, копия которого хранится в архиве Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал» в Москве. Мы озаглавили эту ненаписанную часть его книги «Последний срок Анатолия Марченко в документах».
Анатолий Марченко не имел возможности сам собрать свою автобиографическую прозу воедино – мы вынуждены были сделать это за него. Поэтому мы сочли себя вправе дать собранной нами совокупности текстов общее название – «Мы здесь живем», по названию одной из ее частей. Это же название мы выбрали для сборника в целом [2] .
Еще один раздел сборника включает в себя все, что нам удалось собрать из публицистического наследия Анатолия Марченко. Среди прочих мы поместили в этот раздел три текста, в которых Марченко выступает в роли соавтора (второй автор – Лариса Богораз). Это статья «„Tertium datur“ – третье дано», посвященная политике «разрядки международной напряженности», «Прошение о всеобщей политической амнистии» и «Письмо в газету» – рассказ о цепи обысков, которым авторы непрерывно подвергались в течение ряда лет. Из ключевых политических текстов, сыгравших определяющую роль в судьбе Марченко, мы не включили в этот раздел его открытое письмо в поддержку демократических реформ в Чехословакии – это письмо полностью входит в текст опубликованной части повести «Живи как все», там мы его и оставили. Мы также вынесли из этого раздела сборника два черновых наброска, инкриминировавшихся Марченко на судебном процессе в 1981 году. По нашему мнению, это всего лишь незаконченные черновики, извлеченные из письменного стола автора против его воли, и публиковать их в одном ряду с текстами, которые Марченко сознательно предавал гласности, точно зная, чем он рискует, значило бы действовать в рамках жандармской логики. Но эти тексты сыграли серьезную роль в его судьбе – за них он получил свой последний лагерный срок. Поэтому мы сочли правильным все-таки включить названные черновики в сборник, поместив их в примечаниях, расположенных в конце книги.
2
Предупреждая естественные вопросы читателей, спешим сообщить, что Владимир Николаевич Войнович, который еще в 1961 году опубликовал в «Новом мире» одноименную повесть, любезно дал нам разрешение использовать в заглавии сборника этот оборот.
Туда же, в примечания, мы вынесли три фрагмента биографической прозы, два из которых – «Прописка в Александрове» и «Слежка» – хронологически и тематически примыкают к первой части «Живи как все», а третий – «Арест в Тарусе» – к запискам «От Тарусы до Чуны». На наш взгляд, эти рукописи – ранние наброски, которые автор не счел необходимым восстанавливать после изъятия их на обысках.
Отдельным приложением мы публикуем подборку официальных документов, имевшихся в нашем распоряжении. Это главным образом копии документов следственного и судебного производства 1958, 1961, 1968, 1969 и 1975 годов: приговоры, а также обзорные справки по уголовным делам, составленные в 1981 году. Все эти документы извлечены из архивно-следственного дела 1981 года. Кроме того, в документальное приложение к сборнику мы включили протокол объявления ему «предостережения» в январе 1974 года.
Документы по делу 1981 года и материалы, связанные с отбыванием им срока в Пермских лагерях и Чистопольской тюрьме в 1981–1986 годах, в это документальное приложение не вошли – как уже было сказано, мы использовали их в разделе «Последний срок Анатолия Марченко в документах».
Мы благодарим за содействие в подготовке издания сотрудников Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал»: Геннадия Кузовкина, Алексея Макарова и Татьяну Хромову.
Жизнь и судьба Анатолия Марченко
Барабинск, небольшой город в Новосибирской области, возник в конце XIX века, когда через степи и болота Барабы (так испокон веков называли эту местность ее коренные жители – сибирские татары) прошла Транссибирская железнодорожная магистраль. Собственно, города никакого поначалу и не было: железнодорожная станция, локомотивное депо, рабочий поселок.
В 1910-е годы станция Барабинск стала одним из перевалочных пунктов для крестьян-переселенцев, которых реформа Столыпина наделила землей в Сибири. Среди тысяч переселенческих семей, выгружавшихся из вагонов, была и семья харьковского крестьянина Акима Марченко. Одному из его сыновей, Тихону, было тогда года четыре.
Поселились Марченки в небольшой деревушке не очень далеко от станции и начали крестьянствовать, как крестьянствовали на родной Украине. На новом месте Аким стал, по местным понятиям, довольно зажиточным хозяином, даже завел кузницу, что давало семье дополнительный доход.
Гражданская война в Сибири была особенно ожесточенной, красные убивали белых, белые – красных, и те и другие грабили крестьян. Сибирские крестьяне не приняли «колчаковщины», связанной в их понимании прежде всего с реквизициями и насильственной мобилизацией; они уходили в тайгу, создавали партизанские отряды. Правительство Колчака отвечало карательными экспедициями и экзекуциями. Акима, который ковал пики для партизан, колчаковцы схватили и расстреляли. Его дети, в том числе и Тихон, которому было тогда около десяти лет, остались без отца.
Тихон вырос в деревне. Образования никакого он не получил (до конца жизни он почти не умел ни читать, ни писать), да и не нужно ему было в его крестьянской работе никакое образование. В начале 1930-х покинул родное село, спасаясь, вероятно, не столько от коллективизации (после гибели главы семьи Марченки обеднели, и раскулачивание им, скорее всего, не грозило), сколько от голода, наступившего вслед за коллективизацией, и поселился в Барабинске. Женился на крестьянской девушке, такой же, как он сам, неграмотной, тоже дочери переселенцев, только не с Украины, а из Центральной России. Тихон Акимович устроился кочегаром на паровоз, Елена Васильевна занималась хозяйством. В 1938 году у них родился сын Анатолий.
Анатолий Марченко так описывает свое детство: «Я рос среди детей железнодорожников. Наших родителей не называли паровозниками или вагонниками, для всех рабочих железной дороги было одно название: мазутник. Зимой и летом мазут с их одежды буквально капал, так они им пропитывались» [3] .
В автобиографической прозе барабинскому детству и вообще Барабинску автор уделяет не так уж много места. Но и по тем немногим страницам, где он делится своими детскими воспоминаниями, читатель легко составит общее представление о жизни подростка из рабочей семьи в маленьком сибирском городке: убогой, трудной, голодной. Позволю себе, однако, предположить, что 17-летнего Анатолия погнали прочь из родного дома, едва только он окончил восемь классов средней школы, не столько голод и нищета, сколько узость горизонтов, общее ощущение безнадежной тупиковости провинциального бытия. В середине 1950-х рабочему парню нетрудно было вырваться в большой мир: для этого достаточно было завербоваться на какую-нибудь «стройку коммунизма». Анатолий Марченко так и поступил: уехал по «комсомольской путевке» (то есть по направлению от райкома комсомола) на строительство Новосибирской ГЭС. Там он получил рабочую специальность бурового мастера и следующие два-три года работал на разных стройках, в геологоразведочных экспедициях, на нефтепромыслах и т. д.
3
«Живи как все» (см. наст. изд., т. 2, с. 13).