Мясник
Шрифт:
Хлынов засмеялся, предвкушая удовольствие.
— Как сказал один человек, секс — это текст. А ты как думаешь? Молчишь… Ну да! — он хлопнул себя по лбу. — Ты же не можешь говорить, малыш. Извини. Больше спрашивать я тебя не буду.
Он нагнулся и достал из ниши небольшой чемоданчик. Поставил его на раковине, так, чтобы Рита видела, что в нем лежит. Она взглянула, вздрогнула, попыталась отодвинуться…
Казалось, Хлынов не обращает на нее
внимания. Он весь погрузился в процесс рассматривания. Того, что находилось в этом чемоданчике. И лишь через некоторое время, насладившись,
— Все это нам будет нужно для игры, малыш… Посмотри внимательно, что мне когда-то подарил один знакомый патологоанатом… Смотри, какие замечательные инструменты. Видишь, это специальная пила. Как ты думаешь, малыш, для чего она?..
Рита с ужасом увидела блестящее хромированное полотно с мелкими зубчиками. В инструменте таилась какая-то зловещая притягательность. Хотелось взять его в руки и медленно-медленно провести но руке. Или по ноге, неважно. Как сквозь сон, до нее донеслось:
— …а вот молоток, им очень удобно дробить кости, хотя обычно я это не люблю делать — как-то попробовал, а потом перестал…
На стульчик лег молоток с длинной изящной ручкой.
— …долото, тоже, кстати, неплохой инструмент, так сказать, на любителя…
Долото отозвалось металлическим стуком.
— …секционные ножи, просто замечательные ножи…
На свет Божий из нутра чемоданчика появились «замечательные ножи».
Рита почувствовала, что еще немного, и
она потеряет сознание. Впервые в жизни ей хотелось, чтобы это случилось как можно скорее…
А по мозгам тем временем безжалостно било:
— Смотри, какие пинцеты!..
Дзинь!
— Смотри, какие иглы!..
Дзинь!
— Смотри, какие скальпели!..
Дзинь!
— Смотри, какие глазные ножницы!..
Дзинь!
— Смотри, какие кишечные ножницы!..
Дзинь!
Девочка в отчаянии замотала головой. Но мягкий вкрадчивый голос проникал, казалось, прямо в мозг.
— Смотри. Смотри. Смотри. Смотри…
Дзинь! Дзинь! Дзинь!
Дзинь! Дзинь!
Дзи-и-и-нь!
Дзи…
Струна, натянувшись до предела, лопнула. Освободительная темнота заволокла сознание. Голова Риты дернулась, опустилась. Она отключилась…
Но ненадолго.
Вновь реальность вошла в тело звуками и запахами. Хлынов осторожно пошлепал ее по щекам. Улыбнулся. В его безумных глазах мелькнула искра обычного человеческого сочувствия.
— Малыш, так не честно, — почти ласково произнес он. — Ты хочешь выйти из игры. А этого делать нельзя. Нельзя оставлять меня одного. Нельзя. Ты должна быть все время со мной, понимаешь?.. А! — вдруг страшно закричал он и приблизил к глазам девочки что-то страшное, что-то металлическое, что-то не имеющее названия (для нее! сейчас!). — Если ты еще раз вырубишься, сучка, я тебе матку выдерну вот этим… И заставлю съесть! — он неожиданно успокоился и пошутил: — Без соли.
Рита сглотнула. Ее чуть не стошнило.
Хлынов вновь вернулся к «подаркам» патологоанатома. Он нежно погладил инструменты, словно они были живыми. Взял один из них, подержал в руках, положил на место. Взял следующий. Прижал к щеке. Обернулся к Рите, и она увидела в руках мужчины средний секционный нож.
— Ты, наверное, думаешь, что я маньяк? — спросил Хлынов. — Ну что ты, какой же я маньяк! — он рассмеялся почти благодушно. — Я — самый нормальный человек. Нормальный! — повторил он. — И желания у меня самые нормальные… — Он протянул руку и дотронулся холодным лезвием до груди девочки, описал окружность, затем — другую. — Ты не поверишь, насколько я нормальный человек. А знаешь, почему? Молчишь? Кивни, если хочешь узнать…
Он взглянул ей прямо в глаза.
— Кивни, а то я отрежу сосок. Вот этот. Нет, лучше другой. Какой тебе не жалко?
Рита бешено закивала головой, чувствуя, что сердце готово вырваться из груди. От ужаса она уже мало что понимала.
— Хорошо, малыш. Мы пока оставим это… Так вот, я действительно нормальный человек. Нет, я не какой-нибудь там Чикатило, я не режу всех подряд как баранов. Зачем? — Казалось, он прислушивается к своим собственным рассуждениям. — И я, конечно же, не санитар леса, не волк, убивающий больных и слабых. Хотя ты, безусловно, больна и испорчена настолько, что устрани тебя из этой жизни… — он провел ножом по шее девочки, сделав паузу, — и ничего не изменится. А возможно, даже станет чище. Правильно, малыш? Ну что ты молчишь?..
Рита дышала тяжело и часто, через нос, в висках стучали молоточки, колени вдруг непроизвольно дернулись, и она почувствовала, как что-то потекло по ногам.
Хлынов тоже заметил это. Улыбнулся.
— Ничего, ничего… Так и должно быть. С мочой выходит страх. А бояться тебе не нужно. Зачем? Надо только поиграть немного со мной, и все…
Девочка вновь закивала головой, силясь что-то сказать. Хлынов понимающе подмигнул.
— Ты готова?
Да, кивнула Рита.
— Ты боишься?
Вновь кивок. И расширенные от ужаса глаза.
— Ты согласна на все, я правильно тебя понял?
Кивок. Кивок. Кивок…
— Успокойся. Не забывай, что это только игра. Хотя и довольно странная… — Хлынов помолчал, подбирая слова, затем неожиданно засмеялся, вспомнив: — Ты знаешь, какую забавную вещь я недавно узнал… Вернее, прочитал. Не помню, как называется книга. А может быть, и не книга вовсе, а так — мелочевка журнальная… Да Бог с ней! Не в этом суть… — Он устроился поудобнее, присев на край ванны. — В общем, там описаны какие-то садистские способы изнасилования. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Да, подтвердила Рита.
— Нет, ничего ты не понимаешь! — Хлынов неожиданно развеселился. — Это некакая нибудь банальная «розочка» из пивной бутылки, засунутая в промежность. И не миньон в заднем проходе. Нет! Всего этого примитивного бреда хватает в каждой газете…Там было другое. — Он задумался, вспоминая, почесал правой рукой, в которой был секционный нож, ее грудь. — Вспомнил! Ну, конечно…Там были совершенно иные способы. Например, такой. Поймали какого то уголовника воры и решили наказать, кажется, за воровство. И наказать по своему! Делали на груди, на спине, на ногах, еще где то, я уже сейчас не помню, где именно, наколки в виде женского полового органа, то есть… — он выругался. — Так вот, делали наколку, а в ней — надрез. И в этот самый надрез и трахали беднягу. Сечешь, малыш?