Мятежница и менталист
Шрифт:
— Вы станете моей любовницей, Карина Викторовна.
Вот, именно такие — сногсшибательные, лишающие выбора и душевного равновесия.
Я вздрогнула. Потеряв дар речи, открывала и закрывала рот, а когда пришла в себя, не нашла ничего лучше, чем спросить:
— Личность моего бывшего любовника не смущает?
Мужчина хмыкнул, потер подбородок в жесте сомнения, в итоге дал неоднозначный ответ:
— У де’Лоста хороший вкус.
Я удивленно подняла брови и прикусила губу, но отвечать не стала. И потому он перешел к перечислению перспектив:
— Я организую вам общение с семьей.
Исключительно деловой подход. Ни слова о чувствах, словно я резиновая кукла, которая ему нравится и он ее покупает. Впрочем, даже понятие “нравится”, в данном случае будет неправильным. Тут вернее — “удобная” или “послушная”.
Неужели при таких данных — внешности и статусе, этот тип не может найти себе нормальную женщину, которая будет его любить?
— У вас нет более достойной спутницы на примете? К чему вам проблемная особа с испорченной репутацией?
— Это не ваше дело, Карина Викторовна, — недовольным тоном отказался отвечать мужчина. — Я не собираюсь ни перед кем отчитываться и оправдываться.
Понятно. И передо мной в том числе. В общем, реально нужна ему безотказная, ничем не интересующаяся, бесправная кукла. А если игрушка в моем лице ему наскучит? Выбросит обратно под арест и заменит на новую? Тогда улучшение моего положения будет временным, а мне, после хорошей жизни, будет морально сложно вернуться в камеру.
Перспектива непонятная и малоприятная, но я с ходу отметать ее не стала, решив попытаться узнать, насколько сильно он во мне заинтересован.
— Мне потребуются гарантии, сложно поверить на слово… Я прошу о выполнении одной моей просьбы, прежде чем дам ответ.
— Не в моих правилах авансы раздавать. Я сначала получаю, а затем плачу. Однако… готов пойти вам навстречу. Любопытно, чего вы желаете и насколько ваша просьба меня затруднит.
Даже так? Это интересно…
Вот только с просьбой я погорячилась. Провокация удалась, а что попросить я заранее не продумала.
И словно откуда-то из подсознания выскочило… Марк! Что с ним? Какова его судьба? Он свободен или в плену? Или… погиб?
На себя мне наплевать, а его спасти я была бы рада. Ради его благополучия можно и согласиться на предложение офицера. Тем более это всего лишь предварительная договоренность. Зато такой шанс узнать о судьбе… Мрачника.
— Я прошу освободить из заключения одного… — Я вспомнила что не только Марку обязана хорошим отношением к себе, и исправилась: — двух повстанцев. Не думайте, это не Карен и кто-то из его штаба. Другие люди, обычные подчиненные.
Мужчина удивленно поднял брови:
— И кто это?
— Медсестра из госпиталя, я ей за многое благодарна.
Следователь снисходительно дернул уголками губ, типа улыбнулся, и небрежно махнул рукой.
— За нее вам беспокоиться не стоит. Медики не относятся к категории военнопленных. Все они, как сотрудники социально значимой организации, выполняют свой врачебный долг и не имеют политических предпочтений. Их давно перенаправили в другие места службы. А второй кто?
— Второй…
Я замешкалась, соображая, как попросить за Марка, не раскрывая его личность. Вдруг он спасся, а по моей вине его искать начнут и арестуют?
Ответила обтекаемо:
— Он служил на подхвате, исполнял приказы. Был ранен, остался калекой, проблем не доставит. При его состоянии здоровья сложно выжить в условиях тюрьмы.
— По какой причине вы решили за него вступиться? — деловым тоном принялся допытываться мужчина. — Это сочувствие к раненому, более слабому, уязвимому? Или тоже присутствует личная заинтересованность? Похоже, в любовниках у вас недостатка не было.
Последняя фраза прозвучала настолько отчетливо-насмешливо и презрительно, что я грубо отрезала:
— Думайте, что хотите, это ваше дело.
Сказала и испугалась. Сама все испортила, теперь он рассердится и свернет дискуссию, откажется от своей идеи.
Однако я ошиблась, следователь лишь потянулся к столу за бумагой и ручкой.
— Ну хорошо, имя, фамилию называйте. Я уточню информацию.
Я опешила от неожиданности. А когда опомнилась, сообразила, что не знаю о мятежнике ничего, кроме имени. Ни отчества, ни фамилии, даже возраст, и тот под вопросом. А одно только имя ничего не даст, мало ли сколько Марков среди пленных. Разумеется, я могу озвучить его род занятий, проще найти по должности, но этим я сразу подставлю мужчину. Мне же нужно выведать незаметно, не привлекая внимания.
— Я не знаю его полного имени…
Глаза собеседника изумленно расширились.
— И как я должен освобождать неизвестно кого? Мне что, выстроить перед тобой всех пленных и ждать, на кого ты укажешь пальцем? — сарказм в голосе снова явственно ощущался, но на этот раз я конфликтовать не стала, просто кивнула. Не буду ни облегчать ему задачу, ни нарываться на претензии.
Мужчина ошарашенно на меня посмотрел, впечатал ладонь в свое лицо и простонал:
— Ты издеваешься? Само собой мне не трудно показать голографии пленников, чтобы ты их просмотрела и выбрала, но… Учти, мужчин среди них больше шестисот. Терпения-то хватит?
— Меня это устраивает, я вам укажу.
Так или иначе, я судьбу Марка узнаю. Если его портрет есть, значит, он в плену и надо выручать. Если нет, то найду отговорку.
— На сбор данных мне нужно час-полтора. — Хлопнув себя рукой по колену, мужчина поднялся и указал мне на дверь. — Не вижу смысла отправлять тебя на это время в камеру. Так что я распоряжусь, и ты погуляешь в парке для сотрудников, а потом вернешься. Конвой за тобой проследит.
Я понимала, что требуется время, он логично объяснил причину ожидания. С другой стороны напрягла поспешность. Хочет получить согласие как можно скорее. Видимо, и от него требуют быстрого заключения, относительно степени моей виновности. И его предложение отдохнуть вне стен камеры, сменить обстановку, подумать в приятном окружении… Либо явный жест благородства, либо… банальная уловка, чтобы мой настрой стал более позитивным и легче было склонить меня к нужному решению.