Мятежный дом
Шрифт:
— Почему, сэнтио-сама?
— Это риск. Для них в первую очередь.
— Вы говорите прямо как Шэн.
— Я считаю, что он прав. Понимаешь, Рэй, раньше мне казалось важным обратить как можно больше гем-людей, а все остальное — риск, гибель их или моя — все побоку. Потому что жизнь их сама по себе ну настолько беспросветна, что ради Благой Вести, ради того, чтобы хоть кусочек ее прожить по-людски, стоит рискнуть головой.
— Но ведь так оно и есть, сэн… Дик, — Господи, только не это. Чтобы капитан сдался, чтобы капитан дрогнул — только не это! — Беспросветна их
— Да я не прошу оставить! Я прошу повременить, неужели так трудно? Ведь теперь есть Салим, есть люди, готовые нам помочь, в смысле — менять здешние законы, и это не последние люди, у них есть власть… Шнайдер хочет совершить свой Эбер, а гемов оставить здесь. Тут останутся и планетники, и им придется с гемами договариваться, а если будет война — то придется договариваться еще быстрее. И терять людей сейчас, когда просвет какой-то появился… Я же люблю вас, Рэй, и не хочу никого больше терять, Господи, я так устал терять…
Он привстал, смял окурок и бросил через дамбу. Маленький пенный водоворот подхватил его и унес куда-то в систему чеков. Дик опять присел на парапет. Парапет низкий, коленки капитана торчат высоко, и весь он похож в своем ношеном армейском на печальную лягушку. Рэй снова напомнил себе, что это по меркам морлоков он созревший воин, а по меркам людей — почти ребенок. Он устал, он согнулся под весом того, что на него свалилось, и глупо было ждать чего-то другого. Глупо спорить и возражать сейчас.
Рэй затянулся своей сигаретой. Он тянул в себя дым не так жадно, поэтому сигарета тлела медленней.
— Что, сначала гемов крестим, потом курить учим? — Шастар выглянул из дверей сушильни. — Правильной дорогой идете… Ты уже поговорил с ним?
Пока Рэй соображал, кому адресован вопрос, лорд Гус уже ответил:
— Нет… еще нет… Я как раз собирался.
— Ты уже второй день собираешься, — Шастар выдернул сигарету и сел радом с Диком. — Моя мать хочет замуж.
Дик посмотрел на Шастара. На лорда Гуса. Опять на Шастара. Опять на лорда Гуса.
— Поздравляю.
— Толку мне с твоих поздравлений, какой клан зарегистрирует этот брак?
— А… м-м-м… разве вавилоняне не смотрят на эти вещи… неформально?
— С тех пор, как матушка допетрила, что он сын доминатора, то есть, на наши деньги главы Дома, ей резко захотелось формальностей.
Дик видимо сдерживал улыбку.
— Да и я, признаться, неловко себя чувствую, живя во грехе, — проговорил лорд Гус, заламывая пальцы. — То есть, в намерении заключить брак должным образом, как только появится возможность. Но ведь она появилась, не так ли?
— По имперским законам, — медленно проговорил Дик. — Я все еще капитан. И я могу заключить брак. Правда, у меня сейчас нет капитанской печати, чтоб скрепить документ… И если мое капитанство что-то значит после того, как я ушел в бега…
— Это дом Рива, и капитанство значит здесь гораздо больше, чем в вашей зачуханной Империи. Раз тебя судили судом капитанов, значит, тебя признали капитаном, и твоя подпись так же хороша, как и печать. А касаемо твоих бегов, не бойся: если мы перед кем и будем сверкать этой подписью, так только перед имперцами.
Рэй усмехнулся про себя. Капитан, похоже, не понимал, насколько он встряхнул здешнее болото одним своим присутствием. Имперцы не просто у ворот — они уже здесь. И если матушка Геста Шастар выйдет замуж за брата доминатрисс, это наверняка поможет Шастарам не только сохранить собственность, но и получить сходу кое-какие привилегии.
Рэй не возражал даже про себя. Он видел от матушки Шастар много добра и желал ей только добра в ответ. Она без всякого вдохновения относилась к вендетте Шастара, но поддержала сына иприняла Рэя, а потом — Дика и лорда Гуса. И вовсе не потому, что Дик достал ей запасные схемы для трепально-чесального комбайна, а лорд Гус, кхм, скрасил одиночество. Просто она добрая женщина, и если может быть счастлива — то пусть будет, а если это ей даст еще и безопасность — тем лучше…
— Ну раз так, то я готов, — Дик встал. — Сейчас?
— Сейчас — я не готов, — лорд Гус зачем-то пригладил волосы и одернул робу.
— Ну пойди приготовься, мать хочет все обтяпать до ужина, чтоб отметить хоть как-то.
Но отметить как следует не получилось: лорд Гус очень плохо переносил алкоголь, Дик сказал, что не хочет пить, Шана сказала, что у нее болит голова, у госпожи Гесты были планы на ночь касаемо лорда Гуса, Шастар не стал напиваться в одиночку, Рэя же он не пригласил к столу, да Рэй и не стал бы пить, потому что у морлоков реакции на алкоголь бывают странные. Все ограничилось чинным произнесением брачных клятв, после чего Дик составил свидетельство о браке и скрепил его своей подписью как капитан «Паломника». Потом он раздал гем-слугам привезенные из порта Лагаш сладости и рассказывал всякие байки из жизни навегарес. Он дурачился, а Рэю было неспокойно, потому что Дик не дурачился без причины. Это, плохо, когда дети не дурачатся без причины, подумал Рэй, это никуда не годится.
Он хотел было отвести Дика в сторонку да поговорить, но тут мальчика перехватил Шастар. Они обменялись двумя-тремя фразами, не больше. Дик умел держать лицо, Шастар нет. Дик отошел и продолжал шутить со служанками, взяв в пальцы два леденца и изображая защитные очки, а Шастар еще несколько секунд стоял как пришибленный, а потом отошел к матери, схватил ее за рукав и увел куда-то в комнаты.
Рэй дождался, пока Дик выйдет покурить и вышел за ним.
— Что ты сказал ему?
— Кому?
— Шастару.
— Да уж не помню. Что-то сказал.
— Это было две минуты назад, и ты не помнишь?
— Да.
Рэй схватил его за плечо и резко развернул к себе лицом. Глаза Дика раскрылись в тарелку, губы сжались.
— Руки убрал, — тихо сказал он.
Рэй убрал руки.
— Я просто сказал ему, на всякий случай, что по имперским законам его дети не могут рассчитывать на право наследования доминиона, ни при каком раскладе. Доволен?