Мятежный Процион
Шрифт:
— У этого урода не осталось передатчиков?
— Нет. Но здесь особая система охраны. Это была ловушка, Ян. Они достаточно узнали о человеческой психологии, чтобы ждать чего-то подобного. Как только мы вошли, кольцо уже начало смыкаться. И никакие уловки не могли предотвратить западни.
— И что теперь? Будем сдаваться? Для их очередных опытов?! — Ковальский брезгливо выдернул трофейный датчик из своей экипировки и швырнул в грудь дройду. Микрочип отскочил от сферического защитного
Мари слабо улыбнулась.
— Я люблю тебя, Ян. За то, что ты такой…
— Какой?
— Мрачный.
Он не понимал, что это — чёрный юмор, искренние слова или первые признаки отчаяния от осознания того, как бестолково они угодили в заранее расставленную ловушку.
Теперь оба знали правду, знали так много, что им не хватало лишь крупицы истины, чтобы наступило полное понимание: что представляет собой колония Проциона, как возникли они сами и сколько шагов осталось до пропасти, откуда уже не будет возврата, по крайней мере, для людей.
Правда…
Но куда её нести, эту правду, кому и зачем?
Исход рискованной акции казался предрешённым. Мир недобро смотрел на них сквозь компьютеризированные, снабжённые проникающими сканерами прицелы автоматического оружия окруживших здание и заполонивших нижние этажи сервомеханизмов.
«Откуда на борту колониального транспорта столько оружия? — промелькнула в рассудке Ковальского пришедшая не ко времени мысль. — Ведь где-то нашлись и боевые программы для дройдов, и обучающие модули для нас…»
Мари коснулась его плеча.
Ян обернулся. Она протягивала ему ладони. На одной лежали две капсулы микроинъекторов, на второй кристаллодиск.
— Сделай инъекции и загрузи данные.
Ян молча вставил диск в специальное гнездо боевого шлема.
На проекционном забрале тут же отобразилась схема здания.
— Арсенал. Тремя этажами выше. Наше умение убивать не поможет, даже вкупе с боевыми метаболическими препаратами.
— Я знаю. — Ян один за другим вколол себе оба тюбика.
Зрение на секунду помутилось, затем начало проясняться.
Доза боевого стимулятора превышала допустимую норму в два раза.
— Мари, они ждут нас внизу. Значит, единственный путь — наверх.
Она кивнула.
— Будем двигаться быстро, чтобы в давке люди остались позади дройдов.
Мари не ответила. Слова сейчас были лишними. Оба понимали, что выбраться из здания — один шанс на миллион. Но у людей всегда есть надежда. Безумная надежда, не позволяющая опустить руки.
Ян подошёл к двери.
Мари встала сбоку.
— Наш шанс — арсенал. Ты знаешь, как нужно бороться с дройдами, — раздался в коммуникаторе Яна её
— Я люблю тебя, Мари, — тихо произнёс он и, уже вскидывая «Абакан», добавил: — Работаем!
Она молча рванула на себя дверное полотно.
Ян, стоявший напротив двери, выпустил в расширяющийся проём длинную очередь.
Из-под его ног, едва не ударившись о косяк, вылетела граната.
Они вжались в простенок, по разные стороны от сдвинутой по направляющим двери.
В кабинете Нагаева полыхнул оглушительный взрыв.
— Вперёд! — Ян первым метнулся в дверной проём, под ноющий рикошет не нашедших цели осколков.
С десяток сервомеханизмов разметало по кабинету, некоторые ещё пытались совершать конвульсивные движения, но пара одиночных выстрелов оборвала эти потуги.
Время перестало играть роль объективной величины.
Боевой метаболический стимулятор, разработанный на далёкой Земле, о которой они практически ничего не знали, заставлял организм и рассудок жить в совершенно ином темпоральном потоке.
Восприятие обострилось и в то же время обрело свойство фрагментарности — мысль сосредотачивалась лишь на сиюсекундном действии или проблеме.
Дверь.
Граната. Ещё одна…
Ослепительная вспышка сдвоенного взрыва. Стена коридора, нашпигованная осколками… Десять метров до лестницы.
Поворот. Одиночные выстрелы, частые, будто очередь.
Вязкое время, застывшее в красноватой дымке, застилающей взгляд.
Бешеный пульс крови. Ощущение спины Мари, мягкие толчки отдачи от работы её автомата.
Горячие катышки гильз под ногами.
Дверь на аварийную лестницу распахнута.
Пролётом ниже движется масса сервомеханизмов, но в узости пожарного выхода их количество играет на руку людям. Большинство дройдов не может вести огонь, а под ноги передовым уже летят две гранаты.
Как быстро пустеют подсумки разгрузки…
Бешеное дыхание рвёт лёгкие.
Вверх. Только вверх, прикрывая спину Мари…
Жёсткий удар взрывной волны, выбитая дверь на этаж, очередь туда, не глядя, и вверх, вверх.
Ради чего жить, Ян?
К чему этот безумный прорыв, который ведёт их в тупик, ведь с крыши здания нет выхода?
Следующая дверь.
— Ян, открывай! Я удержу их!
Пули высекают искры, рикошетя от металлических перил аварийной лестницы, смерть, оскалясь, сорвалась с цепи, она везде, в каждом движении, в каждом вдохе… и вдруг едва уловимое из-за веса экипировки ощущение её спины…
Мягкие, почти вкрадчивые толчки отдачи, пульс иной, нереальной жизни, где только он и она…