Мяу

Фартов Айдар Табрисович

Супруга выглядела чуть лучше, чем прошедшей ночью. По крайней мере, у неё изменился цвет лица, перестав быть похожим на серый, тающий лёд, и она не хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Ляля вышла в больничный коридор и села рядом с ним на шаткое кресло.

– Я принёс йогурт и творог, как ты любишь, – он улыбнулся и зашуршал пакетом, показав край красивой упаковки.

– Спасибо.

Ляля не отреагировала так, как он ожидал. В её голосе не прозвучало ни капли радости, пусть фальшивой и показушной, но той, которая дала бы ему некоторое успокоение. Ильдар предпринял попытку, увести дремучие мысли супруги в сторону сиюминутного гастрономического наслаждения, чтобы осторожно и крадучись подойти к главным новостям. Настолько главным,

что Ляля непременно будет его пытать, мучить и испытывать волю, как на марафонской дистанции.

– Когда пострижёшься? – прозвучало пустышкой резиновой соски. На этом её терпение лопнуло. Она больше не смогла удержаться и вилять, выстрелив градом вопросов, – как Салават? О чём Машков тебе сообщил?

Его голос звучал ровно, без восклицательных знаков.

– Машков приезжал к нам домой. Мы с ним недолго поговорили, так как он торопился на работу. Денис сообщил, что в городе в ту ночь проводился полицейский рейд по профилактике правонарушений. Салават и Илья случайно очутились возле закладки с наркотиками. Их задержали, так как они гуляли ночью. Полисмены не разобрались, а утащили ребят в отдел. Вероятно, мальчишки сгоряча что-то ляпнули. Это не понравилось полицейским. Сфабриковали дело и ради галочки их запрятали на трое суток. Но Денис сообщил, что по закону с ними полагается свидание. Я позвонил Наталье. Завтра поедем вместе. Поговорим с сыновьями. Выясним обстоятельства. После обеда приеду. Доложу тебе, мой командир!

Медными пятаками Ляля распахнула глаза.

– Во сколько свидание?

– В десять утра.

– Значит, Салават не связан с наркотиками, раз ему позволили встречу? – вопрос окрасился в светлые тона надежд, словно те, кто окунулся в наркотическое безволие, не заслуживали свиданий.

– Нет, конечно! Ни Салават, ни Илья!

Ильдар перевёл дух. Он не чувствовал угрызений совести перед женой. Свои недомолвки и недоговорённости причислил к аэрозольному баллончику сальбутамола, который накануне облегчил супруге дыхание, убрав неожиданно появившийся бронхиальный спазм. Он запомнил название лекарства, мелькнувший в руках врача и, извлечённый спасителем из ридикюля с красным крестом. Ильдар словно нажал на кнопку шахматных часов, играя центральную партию. Он подумал, что сумел, погасить волнение Ляли, и настало время, поменять тему разговора.

– Ляля, как кормят? Как проходит лечение? Сколько доктору лет? Мужчина или женщина? Сколько в палате народу?

Мужчина засыпал жену бытовыми расспросами. Его, на самом деле, волновали житейские проблемы лечения и питания. Но основным критерием, будто между строк читалось, не позволять дальнейшим расспросам о сыне. Он опасался, что случайно сказанное слово или выражение его лица вызовет подозрение у Ляли в их достоверности. Ляля отвечала невпопад, иногда переспрашивая, но достаточно подробно поделилась условиями жизни в палате. Дослушав её до законченной паузы и, словно что-то вспомнив, Ильдар воскликнул:

– Чуть не забыл! Ляля, тебе передавали большой привет Денис и Наталья! Они пожелали выздоровления! – Ильдар хотел этими словами выразить, что в горе она не одна. С ней есть друзья, которые поддерживают её в неспокойное время.

– Спасибо!

Ильдар посмотрел на часы. Они показывали половину седьмого вечера. Мужчина встал.

– Дома кушать есть? – слабо спросила она, вскинув голову. – Поешьте с Салават…, – она запнулась, словно её лицо уткнули в подушку.

Он нагнулся и ласково поцеловал в щёку.

– В кастрюле суп, который ты сварила. С голодухи не помру! Мне ещё надо в магазин. Подготовить передачу для Салавата. Список разрешённых продуктов принёс Денис.

Она взяла его под руку. Ильдар проводил жену до коридора. Поцеловавшись, супруги распрощались.

Поход по супермаркету занял гораздо больше времени, чем он рассчитывал. Не смотря на ограниченность списка, он растерялся среди рядов с продуктами. Так как эта была не рядовая вылазка с Лялей, когда они, неторопливо прохаживаясь вдоль прилавков, наполняли корзину недельной провизией, а именно

всем тем, на что бросали взгляд. Тогда Ильдар с Лялей не испытывали жёстких требований в выборе. Они полагались на свой вкус. Сейчас всё было по-другому. Список давил бездушной конкретикой. Он должен был превратиться в механизированного робота, чтобы точечно очутиться возле нужной цели. Но у него плохо получалось. Ильдар искал сушки и в горячке пробежал мимо хлебного отдела. Чертыхаясь и ругая свою рассеянность, возвратился. Затем, схватив два литровых пакета с яблочным соком, сверился со списком. Салават любил яблочный сок, но в список разрешённых продуктов сок не входил. Зато в нём значилась минеральная вода в полиэтиленовой бутылке. Ильдар вернул сок на место и пошёл искать ряды газировок. Это было похоже на детскую игру «Съедобное – несъедобное», где участник должен ловить мяч водящего только при громогласном объявлении слова, имеющий отношение к человеческой пище. Он измотался, и к кассе подошёл изрядно потрёпанным. Как дополнение к нервному окончанию дня, долго искал место парковки во дворе. Высмотрев небольшой клочок, закрыл машину и поднялся в квартиру.

Дома Ильдар оказался, когда стрелки часов показывали начало десятого вечера. Он переоделся. Пустая квартира гнетуще действовала на нервы. Ильдар зашёл на кухню и поставил чайник на плиту. Затем посмотрел на стол. Он подумал, что ещё два дня тому назад, семья вместе ужинала за этим столом. Ляля, Салават и он кушали, разговаривали и смотрели телевизор. Ильдар открыл дверцу холодильника и вытащил кастрюлю с супом. Помешав половником, налил суп в тарелку. Он уставился невидящим взглядом на кастрюлю. Со стороны могло показаться, что мужчина решает, плеснуть добавки или достаточно. Но мысли отца крутились вокруг протокола. Теперь, когда он остался один, он снова и снова возвращался к тексту официального документа. Ильдар нажал на кнопку микроволновой печи, но неожиданно посмотрел на тарелку. Словно очнувшись, он вылил суп обратно в кастрюлю. Кушать не хотелось. Ильдар выключил закипевший чайник и наполнил бокал кофе.

«Почему? Почему Салават и Илья отказались от освидетельствования? Ведь они сразу бы сняли все вопросы! Доказали бы, что не наркоманы», – ломал голову Ильдар.

Этот вопрос, как нефтяное пятно, мозолил глаза. Он сделал глоток. Кофе всегда активизировал его мозг, плодотворно влияя на умственную деятельность. Но, видимо, не сегодня.

«Их запугали. Мальчишки не поняли, что полицейские предложили им сдать анализы», – он пытался выползти и избавиться от свербевшей, словно зубная боль, мысли. Его стремление обелить, возвысить поступок сына был понятным. Отец потряс головой, как лошадь, которую одолели слепни. Не умещалась в голове, вертелась и ударялась гнетущая догадка.

Протокол Кузнечикова пришляпил, пригвоздил. Он развеял белёсые облака, заменив их грозными, грозовыми. Разные предположения хозяйничали и клокотали в измученном мозгу. Но наиболее правдивое объяснение как будто стояло в стороне и насмехалось над ним.

«Ну, ты и дурак! О чём тут думать, наивный папашка?! – зловредным восклицанием твердило оно, – твой сын не решился сдавать анализы, потому что попался неспроста. Когда их привезли в диспансер, Салават и Илья всё поняли правильно. Они знали, что анализ выдаст неприглядный диагноз. У них в крови бушевал наркотик. Именно он заставил их выйти ночью из дома. Как ты не понимаешь, дуралей? Им требовалась очередная доза. Порошок, травка, таблетки, или, ещё хуже укол. Они принимают наркотики, глупый отец!».

– Нет! Ты ошибаешься! Салават – хороший парень! – в запале крикнул Ильдар кухонной люстре.

«Кого ты хочешь обмануть?! – продолжал вещать противный внутренний голос, – здесь нет Ляли и кого-нибудь другого. Ты сейчас…, здесь…, один. Нет нужды кого-то обманывать! Признайся, что ты думаешь так же, как я?».

У него разболелась голова. Он открыл аптечку. Достав таблетку цитрамона – поморщился. Слово «таблетка» теперь воспринималась им, как что-то запрещённое и преступное. Отец закрыл аптечку, решив перетерпеть боль.