Мыльная сказка Шахерезады
Шрифт:
Виталий отчитал мамашу. Он отлично знал, что она ненавидит Свету, но с той поры стал присматриваться к Кате и в конце концов устроил жене скандал.
— Ты дурак? — разозлилась она. — Глянь на моих предков, и сразу поймешь, в кого Катюшка уродилась. Я шатенка, они светлые, и что? Впрочем, если хочешь, давай кровь на анализ сдадим, я не боюсь исследования.
Последняя фраза окончательно убедила Виталия в честности жены. Его теща с тестем действительно имели чисто славянскую внешность. Откуда у них взялась цыганистая Света? То, что толстая, страшная, вздорная Елена Ивановна могла изменить
После пропажи Кати семья Мальцевых начала стремительно разрушаться. Света впала в депрессию, слегла, отказалась есть-пить, перестала разговаривать. Германа забрала свекровь. Виталию было немного легче, он отвлекался на работе.
Тридцатого декабря, под Новый год, Мальцев, придя из офиса домой, нашел труп жены. Светлана позаботилась о том, чтобы никто не заподозрил мужа в убийстве. Она оставила на столе пустые блистеры от таблеток, приняла душ, сделала прическу, надела красивое белье, положила рядом с собой документы и предсмертную записку. В ней она признавалась в измене. Объясняла, что захотела отомстить Виталию за его бесконечные адюльтеры и родила Катю от другого мужчины.
Со дня смерти Светы прошло много лет. Виталий не помнил письма в подробностях, но его копия находится в деле, которое милиция открыла по факту самоубийства. Собачкин пошарил по сусекам, нашел записку, прочитал ее и ахнул. Светлана прямо назвала имя отца Катерины. Им оказался врач, которого Мальцева одно время посещала.
Узнав правду, Виталий взбесился и хотел набить морду гаду, но потом вдруг успокоился. Раз Катя не его дочь, то и горевать о ней не стоит. Плакать по самоубийце он тоже не собирался. Все его чувства к жене утонули в океане разочарования. Мальцев не пошел на ее похороны, целый год гулял с разными бабами, потом женился, уехал за границу и сейчас не испытывает желания вспоминать ни Свету, ни Катю. Судьба девочки ему неинтересна, потому что это не его дочь. Пусть о Катерине заботится ее биологический отец.
Семен примолк, затем спросил:
— Хочешь знать имя счастливого папеньки?
— Немедленно говори, — потребовала я.
— Уверена? — издевался Сеня.
— Пожалуйста, — взмолилась я, — сейчас скончаюсь от любопытства.
— Есть предположения? — медлил Соб.
— Ты мне надоел! — не выдержала я.
— Повесить трубку? — деловито осведомился Сеня.
— М-м-м, — простонала я, мысленно строя планы мести.
Ну ничего, будет и на моей улице праздник, Собачкин еще попросит о чем-нибудь меня, вот тогда я припомню ему сегодняшний разговор.
— Ладно, — сжалился Сеня, — слушай и запоминай. Егор Владимирович Булгаков. Эй, почему ты молчишь?
— Жду, когда ты назовешь имя отца Кати, — смиренно ответила я.
— Егор Владимирович Булгаков, — повторил Семен, — ты не врубилась? Давай еще раз: Егор Владимирович Булгаков.
— Психотерапевт? — глупо уточнила я. — Тот, к кому ходила на занятия Ирина Соловьева?
— Здравствуй, тетя жираф, — обрадовался Семен, — мама у тебя жираф, папа жираф и вся семья жирафья. Дошло, наконец!
— Здесь какая-то ошибка, — пробормотала я, — у психолога нет детей.
— Давай поболтаем с врачевателем мятежных человеческих душ! — предложил Сеня.
Я вскочила с дивана.
— Готова ехать к нему прямо сейчас.
— Отлично, — обрадовался Собачкин, — я с ним, кстати, уже созвонился. Булгаков ждет меня, но, думаю, он не выгонит и тебя, все-таки интеллигентный человек. А как поступают воспитанные люди, узрев на пороге незваную гостью? Они думают: «Черт бы тебя, надоедливую дуру, вон унес». Но вслух произносят: «О! Дорогая! Сколько лет, сколько зим! Скорей заходи, пообщаемся». И ведут тебя на кухню, где угощают не очень свежей колбасой, надеясь, что у нахалки живот схватит и ее «Скорая помощь» в больницу увезет.
— Живот! — пробормотала я. — Я дура! Подумала, что про аппендицит Елене Михайловне сообщил отец Кати. Ну почему мне не пришла в голову простая мысль: любовник не сказал бы про операцию, он же сто раз видел шрам на животе Ирины!
Дверь в квартиру Булгакова оказалась, как и в прошлый мой визит, незаперта. Из помещений, отведенных под музей, слышался возбужденный речитатив Эммы Михайловны, а на вешалке висело несколько ветровок.
— Похоже, у них экскурсия, — отметила я.
— Ну, это нам не помеха, — сказал Соб. — Куда топать?
— Кабинет хозяина слева по коридору, — вспомнила я и пошла вперед.
Увидав нас, Егор Владимирович вежливо встал.
— Вы, очевидно, Семен?
— Собачкин, владелец агентства «След», — без колебаний представился Сеня.
Я чуть не рассмеялась. У конторы опять новое название. Сене надо наконец-то определиться, чем он руководит.
Булгаков перевел взгляд на меня и отступил на шаг.
— Дарья? Мы договаривались о консультации? Извините, никаких записей о вашем визите у меня нет.
— Мы вместе, — перебил его Сеня. — Васильева работает на нас.
Я незаметно ущипнула обнаглевшего Соба за бок, но он даже бровью не повел, а быстро спросил:
— Разрешите сесть?
— Конечно, — опомнился Булгаков, — прошу вас, чем могу помочь? Я не раз сотрудничал с правоохранительными органами еще в советские годы. Но вы частная структура?
Сеня лучезарно улыбнулся:
— Верно, но так же, как и милиция, ловим преступников.
— Ваш труд необходим, — торжественно заявил Егор Владимирович. — Он идет на благо обществу. Я весь внимание. Итак?
— Вам знакома девочка Катя Соловьева? — без долгой прелюдии схватил быка за рога Сеня.
— Сразу не вспомню, — нахмурился Егор. — Но слово «девочка» исключает ее из списка моих клиентов. Я занимаюсь только с теми, кому исполнилось восемнадцать. Дети не мой профиль.
Я вмешалась в разговор:
— К вам ходила ее мама, Ирина Соловьева.
Булгаков не проявил никакой тревоги или волнения.
— Вероятно. Если хотите, я проверю список своих подопечных. Но, предупреждаю сразу, единственное, что я могу, — это подтвердить факт визита женщины ко мне. Остальное попадает под понятие врачебной тайны.