Мыловарня леди Мэри
Шрифт:
Сначала я решила попробовать пойти легким путем. Пробралась «тайком» на кухню, ко мне в доме относились как к ребенку, нагребла из печки золы, залила водой, выпарила полученный щелок, а потом смешала с маслом… Мыло получилось. Точно такое же, какое делали другие: мягкое, неприятного цвета и вонючее. А пигментов и ароматизаторов у меня тоже не было. Было эфирное масло из Фанкии, которое мама-Васка добавляла в воду для купания. Но если лить его в мыло, то дешевле дождаться купцов.
Такой результат меня не устраивал совершенно. И я стала думать… Тем более это единственное, что я могла делать без опаски спалиться. Когда тебе сорок, изображать восемнадцатилетнюю девицу, которая «проснулась», потеряв пятнадцать лет жизни, очень сложная задача. Труднее, пожалуй, была только речь. Я до сих пор говорила с трудом, часто запиналась и заикалась, не в силах справиться с непослушным и неповоротливым языком.
– Мария Львовна, вы опять отвлеклись от вышивки, – привычно выговаривала мне учительница по важным наукам, – вам нужно постоянно тренироваться, чтобы стежки выходили ровными, и вышивка стала красивой.
Мама-Васка, которая сидела на уроках по рукоделию вместе со мной, подслеповато щурясь, тыкала иглой в ткань, растянутую на деревянных пяльцах. Ей страшно нравилось, и она говорила, что в молодости была знатной вышивальщицей. Но меня такая слава не прельщала. И вышивала я только для развития мелкой моторики рук.
– Скучно, – сморщила я нос и швырнула пяльцы в угол, – я не хочу вышивать. Я хочу быть лекарем, как дядя Евстигней!
– У вас не получится, – улыбнулась учительница, – чтобы стать лекарем, нужно много учиться, а вы ленитесь.
Она единственная почти не жаловалась Михаилу Андреевичу на мои выходки. Сначала я думала, что из-за излишней доброты и мягкости. Но почему-то именно на ее занятиях я вела себя лучше всего… На танцы, к примеру, я вообще ходила через раз, доводя учителя танцев, довольно симпатичного юношу с томным взглядом поэта, до отчаяния. И моему жениху приходилось угрожать, что он не станет меня учить читать и писать, если учитель танцев еще раз пожалуется, что я игнорирую его занятия.
– Получится! – я болтала ногами. – Я буду лечить людей… или стану кухаркой, как тетка Нюрка. У нее на кухне интересно.
– Да, я слышала, что вы изводите бедную Нюру… И судя по вашему повышенному интересу к печам, вы имеете все шансы стать трубочистом, Мария Львовна.
– Не трубочистом, а Золушкой!
– Ты, Марусенька, и так уже Золушка. Не пристало баронессе возиться с грязью, – вставила свои пять копеек мама-Васка. Ей моя идея варить мыло не нравилась категорически. Настоящие баронессы, по мнению мамы-Васки, не должны иметь никаких забот и хлопот, кроме одной – быть любезной с будущим мужем.
– Золушка вышла замуж за принца! И стала королевой!
– Принцу всего семь, – учительница снова сунула мне в руки ненавистные пяльцы.
– А мне, – я вздохнула, – восемнадцать… я такая старая.
Не знаю, что вышло бы в итоге со всем моим притворством, но через два месяца после моего попадания произошло то, что изменило мою жизнь…
Глава 5
В тот день я сбежала к нашему лекарю дяде Евстигнею. В его лекарском кабинете, больше похожем на логово шамана, изображая бестолковую девчонку, я занималась важным делом. Мне нужны были красители и ароматизаторы. И именно среди травяных запасов нашего лекаря я искала то, что в будущем станет цветом и ароматом моего душистого мыла.
Как-то сложилось, что для приготовления мыла дома я использовала чаще всего импортные компоненты: как масла, так и добавки. И если вместо кокосового, оливкового и других масел я планировала использовать животный жир, которого здесь было вдоволь, то чем заменить эфирные масла и минеральные пигменты, я так и не могла придумать. Мне нужна была очень пахучая травка, которая растет в наших широтах. Поэтому и просиживала я целыми часами с нашим лекарем, помогая сортировать травы и готовить бесконечные отвары и мази.
А больных было очень много. Обогреть такой огромный замок было практически невозможно, поэтому печи топили только в жилых комнатах. А в коридорах и служебных помещениях стены нередко были покрыты толстым слоем белого мохнатого инея.
Мы варили очередной котелок мази для суставов. Лекарь Евстигней, весьма строгий пожилой мужчина, только недавно перестал выгонять меня из своих комнат, убедившись, что, несмотря на странный интерес к травам и славу капризной взбалмошной девчонки, я ничего не порчу и не трогаю без его разрешения. И все охотнее рассказывал мне о своей работе и даже давал какие-то мелкие поручения. Большинство растений мне было известно из прошлой жизни. Потому что когда нет надежды на современные препараты, невольно начинаешь искать спасение в традиционной медицине. И в свое время я плотно изучала лекарственные свойства трав.
Вот и сейчас я мешала будущую мазь длинной деревянной ложкой, прижимаясь к теплому боку маленькой печки, а лекарь шуршал травами, отмеряя нужное количество деревянным стаканчиком.
– Евстигней! – в лекарскую ввалился огромный детина из замковой охраны. – Трофим покалечился, господин барон тебя требует.
– Что там случилось? – недовольно заворчал лекарь, откладывая, однако, травы и начиная одеваться. – Опять лошадь, поди, лягнула…
– Нет, – мотнул головой детина, – разбойники напали. Одного нашего насмерть положили, а Трофима покалечили. Они на торг в город ездили, господин барон велел известь и соль отвезти, что по осени еще добыли.
Через минут пять бесчувственного Трофима, бледного от потери крови, на руках занесли в лекарскую, пачкая пол красными пятнами. В небольшой комнате сразу стало не протолкнуться от мужиков в толстых зимних тулупах.
– Не жилец, – вздохнул лекарь, – помрет не сегодня, так завтра. Не обескровит, так от горячки…
– Дядька Евстигней, – втиснулась я между воинами. Через все бедро Трофима проходил огромный и очень глубокий порез, хорошо хоть кость, видневшаяся на дне распахнутой грязной раны, была цела. – А давайте зашьем? Крестиком? Я умею!
– Мария Львовна, сейчас вы должны быть на танцах! – голос моего жениха прозвучал как гром среди ясного неба. – Немедленно идите на занятия!
– Ненавижу танцы, – буркнула я и шагнула было к двери. Но он окрикнул меня, когда я уже выходила.
– Мария Львовна, что вы там говорили по поводу вышивки? Вы уверены, что сможете?
– Да, – ответила я, – но мне нужна будет помощь. Нужно загнуть иголку.
– Несите, – устало вздохнул мой жених, – загнем.
– Господин барон, – вмешался дядька Евстигней, – вы уверены? У Марии Львовны, конечно, талант понимать травы, но…