Мышление и речь
Шрифт:
32. Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, 1930.
33. К. Гроос. Душевная жизнь ребенка, 1916.
34. Э. Кречмер. Медицинская психология, 1927.
35. Ж. И. Шиф. Развитие научных и житейских понятий (диссертация).
36. Л. Н. Толстой. Педагогические статьи. Изд. Кушнерева и К°, 1903.
37. J. Piaget. Psychologie de l’enfant et renseignement de l’histoire. Bulletin trimestriel de la Conf'erence Internationale pour l’enseignement de l’histoire, Nr. 2, Paris, 1933.
38. Дипломные работы студентов Ленинградского педагогического института им. Герцена (Арсеньевой, Заболотновой, Канушиной, Чашурия, Эфес, Нейфец и др.).
39. О. Кюльпе. Современная психология мышления. Новые идеи в философии, №16, 1914.
40. Л. С. Выготский. Педология подростка. Учгиз, 1931.
41. A. Lemaitre. Observations sur le langage int'erieur des enfants. Archives de Psychologie, 4, 1905.
Текстологический
Так как отдельные главы данной книги появились в печати в разное время в виде статей, то при их сведении в книгу встретились неизбежные повторения, поскольку все они посвящены разработке одной общей проблемы.
Последние главы вследствие болезни автора были им продиктованы, чем объясняются неизбежные в устной речи длинноты и шероховатости стиля.
Тем не менее, стремясь сохранить в наибольшей неприкосновенности посмертную работу автора, я вынужден был ограничиться только внесением самых необходимых поправок. Таким образом последнее произведение Л. С. Выготского публикуется в том виде, как оно было передано мне для редакция» (Из предисловия редактора первого издания «Мышления и речи» В. Колбановского — c. V). К сожалению, в двух последующих изданиях книги уже не заметно стремления к сохранению живого слова Выготского. Даже во втором томе собрания сочинений (1982), взявшем за основу издание 1956, довольно большие конъюнктурные купюры, не говоря уже о сквозной (буквально почти во всех абзацах) стилистической правке. Повторы, правда, исчезли, но временами с ними исчезал и авторский смысл. Например, у Выготского: «Коэффициент редко падал до нуля» (здесь: с. 306), а у редактора тот же коэффициент «резко падал до нуля»! И еще в нескольких местах редакторская правка меняла смысл на противоположный. Кое-где Выготского поправили, видимо, с современных научных позиций. Так психологические функции везде поменяли на психические. Наша риторическая серия восстанавливает в правах логос.
Без некоторых изменений в исходном тексте все-таки обойтись не удалось. В оригинале первая глава делится на два абзаца. Неудобно читать. Неудобно читать и актуальную по смыслу книгу по несовременным правилам пунктуации и орфографии, но и здесь мы старались вносить как можно меньше изменений в исходный текст. Цитаты Выготский обычно приводит не просто неточно, он переплавляет их в свой текст, поэтому искать аутентичности источников и бессмысленно, и невозможно.
Все отсылки Выготского к определенным местам самой книги «Мышление и речь» сориентированы уже на страницы данного издания. Комментирующий текст приводится курсивом. к стр. 15. Методы, которые мы — начало второго и последнего абзаца в первой главе.
к стр. 16. Сэпир в ор. Сапир
к стр. 54. Потребность в пище, в тепле, в движении — все эти основные потребности являются движущими, направляющими силами в ор. …не являются движущими…
к стр. 64. Элиасберг в ор. Эльясберг
к стр. 106. Все это говорит не в пользу положения Штерна в ор. Все это говорит в пользу положения Штерна
к стр. 159. Гроосом в ор. Гросом
к стр. 163. П. П. Блонский — яркий пример конъюнктурной правки в издании 1982 г.: вся вторая половина сложносочиненного предложения конца абзаца, связанная с этой фамилией, опущена.
к стр. 240. актуальной ситуации сотрудничества в ор. актуальной ситуации и сотрудничества
к стр. 291. звуковая и смысловая сторона слова в ор. звуковая и слуховая
И. В. Пешков. Еще раз «Мышление и речь», или о предмете риторики
Наша серия начиналась с «Мышления и речи», наша серия продолжает заниматься мышлением и речью, наша серия не так стара, чтобы заканчивать «Мышлением и речью». Нет, это еще не конец, это — становление того, что начал Л. С. Выготский, начал, раскритиковав всю имеющуюся вокруг психологию. Оказалось, что психология-то как раз и не в силах ухватить сочетание этих важнейших гуманитарных составляющих именно в их живом составлении, в их взаимоочеловечевании…
И только Лев Семенович Выготский показал, что душа — это не то, что где, что душа — это куда. В душе, да. В душе — места. Общие и частные, традиционной риторике давным-давно известные и Виссарионом Белинским неистово критикованные. Но сама душа не есть место. Туда можно войти, если быть мудрым (философом, например), но там нельзя поселиться. К душе нельзя подобрать ключей, потому что она не имеет замка, и ее нельзя расшифровать, потому что она не закодирована…
Выготский не разлагает, не расшифровывает, не лезет в душу. Он просто смотрит, как она оживает. Эксперименты Выготского — способ видеть то, что можно видеть. Все остальное — мастерство наблюдения, проявив которое Выготский сформулировал то, чем всегда занималась риторика — объединением общения и обобщения. Риторика прежде всего заготавливала обобщения, которыми можно было бы воспользоваться в процессе общения, предоставляла со времен Аристотеля места, общие для разных душ, и когда эти места в речи располагались удачно, общение было успешным. Выготский рассматривает, как эти места формируются вместе с развитием человека (или — точнее — как эти места формируют самое развитие человека), как выращивается обобщение.
Единство интеллекта и аффекта, чем кончает Выготский свою книгу, — вещь, конечно, важная, без этого нет толчка к речи, нужен кризис, чтобы начать говорить осмысленно, но это единство генетически базируется на единстве общения и обобщения, потому что без последней пары, которая, естественно, у Выготского стала первой, нет вообще ни интеллекта, ни аффекта. Это интересно: и аффекта нет без обобщения, ибо аффект — от кризиса разобщения, которое есть тоже ведь производная от общения, невозможного в его человеческом качестве без обобщения…
Выготский посмотрел в корень психологии и увидел там древнюю как мир и вечно новую подоснову человеческого качества действия, исторически меняющийся способ соединения мысли со словом, способ, предопределяющий поступок. А раз я вспомнил о поступке (не мог не вспомнить, говоря о Л. С. Выготском!), то сама собой возникает фигура М. М. Бахтина. Их загадочный параллелизм и их взаимная дополнительность, их похожесть и разность, и в темах, и в стиле! И в судьбах: Бахтин жил долго и упорно, писал для вечности, не забывая о сиюминутном. Предав все, [17] он не предал никого, хотя в таком варианте прожить сквозь советскую историю было крайне трудно…
17
Ср. признание М. М. Бахтина, записанное С. Г. Бочаровым: «„Вообще тогда разложение было в полном ходу, царило презрение к нравственным устоям, все это казалось смешно, казалось, что все рухнуло“. „М. М., и вам тоже?“ — „Ммда, отчасти и мне тоже. Мы ведь все предали — родину, культуру“. — „А как можно было не предать?“ — „Погибнуть. Я тогда же начал писать статью „О непогибших“. Статью ненаучную. Конечно, не кончил и, конечно, потом уничтожил“. Все это было сказано с ясным лицом и довольно весело (21.XI.1974)» (Бочаров С. Г. Об одном разговоре и вокруг него // «Новое литературное обозрение», К 2, 1993. С.83).
И Выготский никого не предал, но для этого при его способе жизни ему пришлось погибнуть. Выготский жил быстро и горячо. Он жил публично, государственно и общественно, он руководил наукой и преподавал, организовывал обучение и учился, и всегда исследовал, исследовал, исследовал. Его малый, гуманитарный круг общения был настолько шире, чем у Бахтина, что спастись без подлости в 30-е годы было уже едва ли возможно: он и предпочел сгореть. Бахтин сохранил огонь внутри своего малого круга общения.