Мытарства пассионариев
Шрифт:
– Почти.
– Как это?
– Андрей уже переоделся, и такой же, как на незнакомце, темно-серый костюм-двойка сидел на нем идеально. Отвернув правую полу пиджака, он увидел лэйбл «Черрутти».
– Ого! А я, кажется, начинаю понимать. Вы - из какой-нибудь коммерческой структуры, наверное, из банка, и меня отцы-командиры подрядили к вам для какого-то дельца. Ну я им. Они что, совсем того? Хоть бы спросили для приличия. Так, остановите, я приехал!
– Андрей Алексеевич, пожалуйста, успокойтесь, мы не из банка и вообще не из коммерческой структуры. И никто вас втемную не «подряжал». Да, вас нам порекомендовали, но только после того, как мы сами вас запросили. Видите ли, мы давно за вами присматриваем.
– Блин, еще хлеще! Может, хватит загадок? Или я сейчас рассержусь, и вы.
– Да-да, я знаю, на что вы способны, но, поверьте, рассказать вам, кто я, я пока не могу, но и переживать вам не нужно. Скоро вы сами все узнаете.
– Да не переживаю я, - буркнул Андрей и, уставившись в окно, с удивлением подумал, что действительно почему- то не переживает. Почему? Во-первых, командование не может так пошло и подло ни с того ни с сего его подставить, во-вторых, причинить ему какое-либо зло будет затруднительно кому бы то ни было, тем более что никаких попыток типа хлороформа или укола транквилизатора пока не было, и в-третьих, нужно признать, что как ни трудился Андрей над своим шестым чувством, этот мокрый мужик не вызывал ни тревоги, ни даже неприязни. Раздражала неизвестность и какая-то таинственность, но, судя по всему, скоро все разъяснится.
Через пять часов стремительной езды машины, наконец, остановились.
– Всё, приехали. Здесь вам ответят на все вопросы.
Из машин вышел обсохший незнакомец и удивленный Андрей. Причиной его удивления стало место, куда они приехали: белокаменный храмовый комплекс. Судя по размерам и архитектурному ансамблю, это монастырь, а судя по массивной кладке и сплюснутой «луковичной» форме многочисленных куполов, этот монастырь был довольно старый, примерно шестнадцатый век.
Из ворот высокой каменной ограды вышел, как и ожидалось, монах в рясе и клобуке с ниспадавшими по плечам концами черной наметки и, сделав приглашающий жест, снова скрылся внутри монастыря.
– Андрей Алексеевич, прошу проходить. Нас ждут.
Ничего не ответив, Андрей вошел в ворота. Странный мужик с бородкой последовал за ним.
Сначала монах повел их монастырским двором. Странным двором, надо сказать, потому что по многочисленным ухоженным дорожкам не только не ходили паломники и посетители - здесь не видно было даже самих монахов. Монастырь хоть и не был большим, но изнутри оказался довольно внушительным. Поражало количество всевозможных построек и строений. Два храма - один явно богослужебный, с высокой колокольней, второй, судя по всему, трапезный. Двухэтажная то ли гостиница, то ли братская келейная. Как раз эти строения понятны, а зачем остальные? Казалось, что неведомому монастырскому архитектору выделили строго лимитированную площадь, но потребовали застроить ее максимально плотно. И это в местности, где море свободной земли и нет никаких признаков цивилизации!
Здесь, внутри ограды, не было даже привычного для каждого монастыря садика или огорода. Редкие островки зелени, немногочисленные жиденькие деревца со скамеечками лишь подчеркивали каменные нагромождения зданий и лабиринты крытых переходов. Тишина стояла неимоверная, но она не смогла ввести в заблуждение ни штатского гостя Андрея, который, судя по всему, был здесь далеко не первый раз, ни самого Андрея - натренированный глаз диверсанта по едва уловимым, но почему-то тщательно скрываемым признакам, определил, что внутри этих зданий кипит жизнь. Ну, а когда они проходили около трапезной, тут сомнения вообще отпали - на них вдруг накатила волна такого обалденного запаха монастырского борща, что желудок свело сладкой судорогой. Это был запах уюта и обустроенного уклада жизни, а следовательно, внутри были люди, много людей. Такой запах Андрей впервые ощутил в Киево-Печерской Лавре, когда однажды с отцом и матерью они проходили мимо открытых окон кухни лаврской духовной семинарии. Так может пахнуть только монастырский борщ, куда там самым роскошным ресторанам!.
Приятные воспоминания и запахи обрезала массивная дубовая дверь соседнего с трапезной домика, закрывшаяся за посетителями с совсем не дубовым шипением. Андрей оглянулся на звук и увидел сверхмощные автодоводчики, притягивающие двойные двери с резиновыми уплотнителями. «Ничего себе!» - подумал Андрей и чуть не налетел на молодого очкастого послушника, который еле тащил, прижимая к рясе, системный блок компьютера.
Здесь, внутри, был другой мир. Туда-сюда сновали монахи, послушники и священники, и если бы не рясы и надетые на некоторых поверх ряс кресты, Андрей решил бы, что попал в офис какой-нибудь столичной компании - количество мобильников, компьютеров, всякой оргтехники и документации было как раз подходящим для такого сравнения. Какой-то «хай-тех монастырь», в котором они, люди в штатском, казались инородным телом.
Пройдя через длинный коридор и еще одни двери, они попали в большую комнату, устроенную по подобию приемной. Как позже выяснилось, это и была приемная. Около резной двери, украшенной изображениями херувимов, стоял огромный стол, из-за которого при появлении посетителей поднялся двухметровый монах. Его борода, росшая густой, но аккуратной черной мочалкой с легкой проседью, цепкие умные глаза, могучая фигура, рельефы которой не могла скрыть даже просторная ряса, говорили о том, что это секретарь-референт и одновременно секьюрити того, кто обитает за резной дверью.
– Его Высокопреподобие ждет вас, но сейчас говорит по телефону. Подождите минуту, пожалуйста, - секретарь старался говорить тихо, но его густой плотный бас все равно заставил жалобно звякнуть хрустальную вазу с цветами на журнальном столике. Андрей с уважением посмотрел на чудо-монаха, представив, как тот поет Ектении на Литургии. Секретарь коротко, на долю секунды взглянул на Андрея, но этого было достаточно, чтобы понять: монах надел рясу далеко не сразу после школьной скамьи. Африка? Латинская Америка? Ирак? Чечня? Или все вместе взятое? О чем говорил этот взгляд? Какие тайны скрывали эти рубцы, эта борода и эта ряса? Лучше об этом и не пытаться узнать.
Прошла ровно минута, и монах-секретарь молча открыл дверь кабинета. Незнакомец пропустил вперед Андрея. «Ага, хотят проверить, знаю ли я церковный этикет», - подумал Андрей, но и без всякой проверки он вел бы себя так, как учил его отец и как предписывал Устав Православной Церкви.
Переступив порог, Андрей нашел взглядом Красный угол с иконами и четко перекрестился. Затем подошел к стоящему около стола иерею (судя по сказанному секретарем слову «Высокопреподобие» и по золотому наградному кресту на груди, хозяином кабинета был священник в сане никак не ниже архимандрита), сложил крестообразно ладони, склонил голову и со словами «благословите, Ваше Высокопреподобие!» подошел под благословение. Архимандрит сменил заинтересованный взгляд на явно благосклонный и удовлетворенный, перекрестил склоненную коротко стриженную голову капитан-лейтенанта боевых пловцов и вложил свою руку в сложенные ладони Андрея для почтительного поцелуя. «Запомни, - говорил Андрею отец.
– Поцеловать священнику руку, благословившую тебя, не только не зазорно, но почетно и благодатно, ведь через священника этой рукой тебя благословляет сам Господь!»
Архимандрит указал Андрею на стул напротив себя.
– Ничего, если я на-«ты», по-отечески?
– Разумеется, Ваше Высокопреподобие, почту за честь.
– Вот и слава Богу. Знаешь, зачем тебя сюда пригласили?
– Извините, Ваше Высокопреподобие, ни малейшего понятия.
– Я - архимандрит Илия, настоятель этого монастыря. Это - ставропигиальный монастырь во имя Архистратига Михаила. Ты - боевой подводный пловец спецназа ГРУ ВМФ России, недавно получивший звание капитан- лейтенанта. Твое начальство, правда, не без давления сверху, согласилось как на этот визит, так и на его последствия. А теперь включи оперативное мышление, проанализируй ситуацию и все-таки постарайся ответить на мой вопрос.