Н 4
Шрифт:
– Очень вкусно, – озвучил я свою мысль и с энтузиазмом попробовал еще.
– Никогда такого не пробовал, – поддакнул Федор, налегая на свою порцию.
– Вы разве не слышите? – Раздраженно спросила Го. – Еда отравлена!
– Что не мешает ей быть очень вкусной, – качнув ложкой, отметил я, и с удовольствием продолжил есть.
– Никто вас не вылечит! Целитель уехал! Никто вас не спасет!!!
– А можно мне добавку? – Поскреб ложкой по дну тарелки Федор и с жалостливым выражением посмотрел на Го.
– Сколько у тебя на индикаторе противоядия? –
– Да много, цвет даже не желтый. – Отмахнулся брат, приподняв рукав рубашки над запрятанным там серебристым браслетом с белыми полосами.
– Тогда ладно.
Федор просительно посмотрел на Дейю:
– Там ведь осталось, да?
– Да. – Нервно проскрипела Го враз пересохшим горлом. – Осталось.
– Короче, есть только дыня, – констатировала Аймара, печально вздохнув и посмотрев на бесполезную теперь тарелку с ложкой.
– Ее я тоже посыпала ядом…
– Отлично! Великолепно! Нет, вы посмотрите, какой эгоизм! – Мрачно смотрела на нас с Федором Инка. – Еда – им, дыня – им.
– Между прочим, это Дейю виновата. – Отметил я логично.
– Но кушаете вы. А я – голодная! Целый день!
– Артефакт защиты от комплексных ядов – шестьсот миллионов. – Деловито уточнил Федор.
– Да что так дорого-то! – В голос возмутилась Инка.
– Потому что если будет дешевле – их станут покупать, – поучительно выдал я и тоже подвинул тарелку в сторону Дейю. – Добавки, будьте добры.
А та сидела ни жива, ни мертва. И вроде как даже боялась вздохнуть – не то, чтобы двинуться.
– В-вы меня убьете, да? Потом. – Прошептала она и зажмурилась. – Сорвете кожу, бросите в кипящее масло…
– Что-то мне все меньше нравятся их порядки, – задумчиво произнес я в адрес Федора. – Надо там тоже все менять.
– Вот так придешь, и устроишь им революцию? – Скептически произнесла Аймара, голодным взглядом смотря на стол и вдыхая приятные запахи.
– Почему вот так? – Возмутился я. – На броневике! Федор, да дай ты ей артефакт на одну порцию. Даша! Тьфу, Дейю. Наказывать мы тебя должны и будем. – Строго посмотрел я на нее. – С сегодняшнего дня становишься ответственной по кухне. И чтобы вот такое или вкуснее – каждый день.
– Поддерживаю, – произнес брат, неохотно стягивая один из браслетов с левой руки и передавая Инке.
А затем и Даше пришлось цеплять еще один – так как та решила спешно самоотравиться из своей тарелки. На все что угодно готовы, лишь бы посуду не мыть.
Ну а за добавкой пришлось сходить самостоятельно.
Потом еще стоять у двери душевой и требовать у Инки вернуть артефакт обратно. Вышла из-за стола, не доев, и коварно пропала, якобы ненадолго, а теперь якобы не слышит. Теперь поди выгони ее оттуда…
Заходить внутрь нельзя – почти женатый человек. Федору – рано. А Го так и вовсе в прострации переводила чистящее средство на шесть тарелок, намывая их раз за разом и не реагируя на внешние раздражители…
Так и пришлось отправиться к себе домой, оставив брата у гостиницы в центре – он сам захотел посмотреть город. Была еще мысль поискать
Чутье не подвело – одетая в теплый пуховик, с поднятым воротником, накинутым капюшоном и засунутыми в карманы руками, Ника все это время терпеливо дожидалась меня на скамейке у фойе моей высотки. Интересно, кто ей адрес-то сказал…
– Максим, нам надо срочно поговорить. – Встала она с места и немедленно двинулась в мою сторону, стоило выйти из машины.
– Непременно. – Прошел я мимо и вошел в здание.
– Срочно! Это касается твоей жизни!
– Не в коридоре же, – с осуждением посмотрел я на нее и вызвал лифт.
Ника притихла, посмотрев на пустое помещение, но все-таки не стала возражать.
Потом пришлось помолчать, так как надо было открыть апартаменты, переодеться, а там и я постарался перехватить инициативу.
– Папа разрешил?
– Да. – Чуть смутившись, отвела она взгляд.
– Отлично. Ты ведь в первый раз у меня? Пойдем покажу тут все. Вот здесь кухня, дальше кабинет, а тут – спальня…
– Максим. Князь Черниговский знает, кто виновен в ограблении.
– То есть, спальню смотреть не будем… – Вздохнул я, проходя на кухню.
Скромно обставленное помещение с придвинутым к стене столом слева и тумбами гарнитура по правую руку еще никогда не видели такой экспрессии и переживаний.
– Надо что-то немедленно делать!
– Что именно? – Уточнил я спокойным тоном, наливая себе воды из графина на столе.
– А я знаю?! Придумай что-нибудь!
– Это да, это ты хорошо отметила…
– Ты не понимаешь! Борис Игнатьевич все ему рассказал. Я видела фото их переговоров.
– В ресторане «Совиная гора», – поддакнул я. – Разумеется, он все рассказал. – Пригубил я воду и посмотрел за окно.
Опять было пасмурно, и время дня совершенно не чувствовалось. То ли поздний вечер, то ли день, то ли ночь, подсвеченная огнями огромного города…
– То есть, разумеется? – Сбилась Ника.
– Мы же приехали к нему сразу после грабежа, да еще невероятно информированными. Поэтому, узнав личность пострадавшего, Борис Игнатьевич поспешил устроить с ним встречу и рассказать о своих предположениях.
– Ты так спокоен, – звенел от негодования голос девушки.
– Э, мать, я его что, зря из глубины сибирских руд тащил? Он же предсказуемый, как ты. – Посмотрел я на девушку. – Конечно, он поступил ровно так, как должен был.
Иногда для плана нужен специальный человек. Наглый и бесцеремонный карьерист, полагающий все свои успехи личной удачей и заслугой. Только такой способен открыть дорогу к иным архивам и действовать так, как от него ждут. Потому что связываться с настоящим Московским генералитетом смертельно опасно – с интуицией и осторожностью дикого зверя, эти сожрали бы без соли, потому что живут и варятся в интригах так плотно, что почуяв проблемы, даже ложку на обед обяжут подносить зама какого-нибудь отдела, который и будет виноват, если что-то случится. Ну а зам подставит кого-нибудь еще.