Н 4
Шрифт:
– А-а, – задумчиво протянул Артем, вновь усаживаясь на стул. – Ну, я же говорил: либо поубиваете друг друга, либо поженитесь.
Но голос его был ныне добродушным и удовлетворенным.
– А еще мне нужен способ как-то влиять на нее, – откашлялся я и постарался быть прежним логичным и целеустремленным. – Не слушается, не принимает мою помощь, трубку не берет. Возмутительно!
– Так а свадьба чем поможет?
– Это единственный способ управлять ею, не сильно нарушая закон. – Уверенно доложил я ему. – Невеста ведь в род мужа
Артем поморщился, явно припомнив неприятные вкусовые ощущения.
– Ее мнение насчет свадьбы, так понимаю, еще не спрашивал?
– Это детали. Свидетель важнее. – Отмахнулся я.
– С чего бы это еще? – Поднялся Артем, чтобы щелкнуть по выключателю света.
Так, пожалуй, действительно стало гораздо лучше – на улице окончательно стемнело.
– Ну, это ведь тот самый человек, который подтверждает, что невеста в здравом уме, добровольно и не под химией? – Неуверенно предположил я.
– Нет. Просто друг жениха. Говорит ему следующим утром, что тот все делал по своей воле и повторяет это следующие сорок лет, – оскалился улыбкой Артем.
– Какая нефункциональная должность. А свидетельница?
– Не дает невесте сбежать и пить для храбрости.
– То есть, никакой юридической подоплеки, – задумался я. – Значит, если просто позаимствовать паспорт и проставить штампы, то это будет уже не похищение, а медовый месяц…
– Отца невесты забыл.
– А что с ним? – Чуть напрягся я, предполагая недоброе.
– Без согласия отца невесты, никакой свадьбы быть не может, – смотрел Артем с непонятным удовлетворением во взгляде. – Даже в храм не пустят.
– Какой замшелый атавизм!
– Девушка переходит из рода отца в род мужа, – пожал друг плечами. – Эта сделка может быть только по согласию сторон. А папа, я так понимаю, тебя не сильно любит?
– Судя по некоторой информации, ненавидит, – помрачнел я.
История с изоляцией семейства Еремеевых непонятным мне образом вывела мою персону в главные злодеи перед Никой и ее отцом. С учетом моей непричастности к их тяготам и посильного участия в их судьбе, это было более чем несправедливо, но их благодарность мне была не нужна.
– Ну, переживать не стоит, – сложил он ладони с довольным видом на животе. – В любой сделке есть вопрос цены. Главное, взять такой ценник выкупа, чтобы папа точно не отказал.
– Там не ценник, там дисконт должен быть, – буркнул я возмущенно. – Неликвид сумасшедший!
– Максим, – стал сосредоточенным друг. – Я же не шучу. И ты, пожалуйста, отнесись со всей ответственностью. Какой у тебя на нее бюджет?
– Любой. – Сухо выдал я.
– Давай чуть серьезнее. – Отразил он легкое раздражение. – Любой – это я сейчас завалюсь в Кремль, закину ноги на праздничную скатерть и буду сватать тебе принцессу. Папаша ее точно сдаст за пару-тройку линкоров.
– Во дворце Ники нет.
– Да я не про это! Мне же еще в дом этого Еремеева входить, – с досадой произнес Артем. – Он, знаешь ли, вообще может на порог не пустить. Уж больно ты ему досадил, а тут сватаешься к старшей дочке. Откажет – ладно, вернуться можно. А если пустит, и в цене не сойдемся? Вернее, я скажу – добро, а денег нет. Я ведь тоже не сразу крупную сумму смогу одолжить. Выйдет позор на всю Москву!
– Княжича не пустит? – Изобразил я удивление, проигнорировав все остальное.
– Слово «гордость» знакомо?
– А то ж, я ее главный акционер. То есть, лучше тебя одного не пускать, – кивнул я своим мыслям. – Игоря если попросить с тобой пойти, плюс еще знакомых, должников…
– Максим, какой бюджет, – теряя терпение, повторил Артем.
– Я же сказал – любой.
– У тебя спросят потом, но давай сейчас порепетируем, – тяжело вздохнул товарищ. – Ты в здравом уме и твердой памяти? Вот увидел фотографии, зажегся, меня вытянул, и любые деньги, лишь бы она была с твоим манекеном?
– Я абсолютно уверен и полностью здоров. – Определив, что отшутиться не выйдет, сухо произнес я. – Фотографии тоже важны. Ты ведь знаешь, что Ника два раза спасла мне жизнь? Потому что была рядом, а не рядом с кем-то еще.
– Вертолет, который украли бандиты, принадлежал ее семье. – Произнес Шуйский нейтрально, не разделяя восторги. – Если бы они охраняли его тщательнее, ничего бы не было.
– Да, и артефакт, который позволил бы победить тогда в самолете без падения, она тоже потеряла, – эхом произнес я, упершись взглядом в столешницу. – Один бардак вокруг нее, ни один план не исполняется…
– Максим, целитель, пусть даже ранга учитель, не стоит любых денег. Посоветовать ученицу «мастера»? Будет рядом почти круглосуточно. Если, конечно, речь именно о здоровье. – В голосе проявились осторожные нотки любопытства.
Словно мудрый преподаватель, подцепивший на легкой неискренности.
– Во влюбленность ты не веришь? – Поднял я на него ироничный взгляд.
– Твоя проблема в излишней честности, – поднялся Артем, взял стакан и сполоснул под краном, налив себе на четверть воды. – Сказал бы: десять миллионов, и я бы ничего не заметил. Сотня – пусть так. На турнире каждому из нас досталось в несколько раз больше больше. Ты же все еще можешь себе это позволить?
– Так какая проблема в «любых» деньгах? – Проявил я любопытство, уже осознавая, что придется сказать больше первых двух причин. – Для многих, это гораздо меньше десяти миллионов.
– Но не для тебя, – отсалютовал он стаканом, пригубив. – Любые, значит любые. Итак, что же стоит любых денег?
– Ника.
– Максим, – раздраженно поморщился товарищ, не принимая ответ, и присел снова за стол.
Я же взял стакан из его рук, отпил и, отставив емкость в сторону, со всей серьезностью посмотрел ему в глаза, исключая любой намек на легкомыслие.