Шрифт:
СЛОВО О БОЕВОМ ДРУГЕ
Николай Владимирович Струтинский, автор настоящей повести «На берегах Горыни и Случи», — мой земляк, боевой друг по партизанскому отряду. Вот почему, когда зашла речь о предисловии к его книге, я с удовольствием взялся за перо. Но тут же подумал: а удобно ли писать о близком друге?
Да, удобно! Дружба с Николаем Струтинским завязалась у меня не на молодёжных вечерницах. И не в живописном парке на танцевальной площадке. И не на свадьбе за обильно накрытым столом. Она скреплена суровыми годами Великой
А детство наше одинаково проходило в тягостных лишениях в годы жестокого господства панской Польши. Его — под Ровно, моё — под Ковелем. На этой многострадальной полесской земле мы, сельские юноши, лелеяли мечту о новой жизни. И мы одинаково испытали радость, когда золотой осенью 1939 года Красная Армия принесла свободу в наши края. Одинаково радовались мы и первой получке: он стал шофёром, я — помощником машиниста паровоза. Не ошибусь, если скажу, что с одинаковым гневом восприняли мы известие о нападении фашистов и взрыв первой вражеской бомбы на рассвете 22 июня 1941 года. Я — в Ковеле, он — в Людвиполе.
В те годы мы не знали друг друга. Но общая цель и беспредельное стремление защитить Родину от яростного врага привели нас обоих в сентябре 1942 года в партизанский отряд Героя Советского Союза полковника Д. Н. Медведева. Там мы и познакомились. Вместе делили радость и горе, вместе прошли сложный путь борьбы с гитлеровскими оккупантами.
Под руководством опытных чекистов полковника Д. Н. Медведева, подполковника А. А. Лукина, легендарного Николая Ивановича Кузнецова мы, разведчики, смело выполняли свой патриотический долг перед Родиной в городах, оккупированных гитлеровцами, и, прежде всего, в городе Ровно.
Этот город фашисты провозгласили «столицей Украины». В Ровно разместился рейхскомиссариат во главе с матёрым палачом украинского народа, гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом. Здесь находились также штаб главнокомандующего войсками тыла, верховный судья на Украине деспот Альфред Функ, начальник главного управления гестапо и полиции штандартенфюрер Прицман, командующий особыми войсками генерал фон Ильген.
Кроме того, сюда перекочевали разного рода фашистские военные службы и фирмы: «пакетаукцион», «Тодт», фельджандармерия, криминальное СД, шуцполиция и много других. Все они, выполняя приказы фюрера, занимались на временно оккупированной территории грабежом мирного населения, угоняли в Германию на каторжные работы советскую молодёжь, насиловали женщин, убивали детей и стариков…
Виселицами, тюрьмами, концентрационными лагерями покрылась родная полесская земля…
Такова была обстановка, когда летом 1942 года из Москвы на территорию оккупированной Ровенщины перебрасывались патриоты — парашютисты подразделения специального партизанского отряда полковника Медведева.
В ночь с 24 на 25 августа в тыл врага была заброшена и наша группа из одиннадцати человек: Николай Иванович Кузнецов, Коля Приходько, Петя Голуб, Иван Соколов, я и другие. Командование отряда вскоре поручило мне пробраться в Ровно, изучить режим «столицы».
Простившись с товарищами на опушке леса, недалеко от села
— Что случилось? — спросил его.
— Забыл предупредить, — запыхался он. — В тех местах действует вооружённая группа. Какая — установить не удалось, но крестьян не трогает, а фашистов и полицейских бьёт. Смотри, чтобы тебя не приняли за какого-нибудь зондерфюрера. Лучше избегай встреч с ними, будь осторожен.
— Постараюсь…
Через несколько дней я возвратился в отряд.
— А у нас радостные вести, — встретил меня с улыбкой Саргсян. — Помнишь, я предупреждал о неизвестной вооружённой группе?
— Помню.
— Так вот, эта группа влилась в наш отряд. В группу входит местная семья Струтинских из девяти человек… Когда фашисты захватили территорию Ровенской области, и отец, и мать, и братья, и дочь — все ушли в лес. К ним присоединилось несколько бывших военнопленных. Командует группой старший сын Николай.
В тот же день я увидел Николая Струтинского: среднего роста, крепко сбитый, с русыми курчавыми волосами, серо-голубыми глазами, аккуратный, подтянутый. На моё приветствие ответил кратко:
— Микола Струтинский.
— Командир партизанской семьи? — спросил я его.
— Ну, как сказать, командир и не командир, в общем что-то в этом роде. А ты кто?
— Я — разведчик отряда. Меня тоже зовут Микола. Недавно возвратился из разведки. Скажу правду, переживал, чтобы не попасться тебе на глаза. Ведь у меня были немецкие документы, деньги, оружие. Наверное, ты не так бы со мной разговаривал тогда!
Партизанская семья Струтинских! Эта простая крестьянская семья в трудную пору совершила настоящий подвиг. Ведь никто не давал Струтинским никакого задания и никто ничего не обещал. Люди не знали истинного положения на фронте, а геббельсовская пропаганда, захлёбываясь, трубила на весь мир о якобы полном разгроме Красной Армии. И поднять тогда оружие против «победителей» могли только настоящие патриоты Советской Родины.
С первых дней пребывания в нашем отряде Струтинские завоевали всеобщее уважение. Каждому нашлось занятие: отец хлопотал по хозяйственной части, мать -стирала, штопала одежду партизан. Старшие сыновья стали разведчиками, дочь Катя ухаживала за больными, а малыши помогали в хозяйстве.
О Марфе Ильиничне я вспоминаю с особым волнением. Эта пожилая женщина с добрым лицом оставила семью и без колебаний пошла ч разведку в оккупированный Луцк. Все восхищались её самоотверженностью. Однажды, возвращаясь в отряд после успешно выполненного боевого задания, Марфа Ильинична попала в засаду и трагически погибла…
Все члены её семьи жестоко мстили фашистам за смерть самого дорогого человека. Николай стал одним из первых сподвижников Н. И. Кузнецова. Многие читатели, видимо, знакомы с документальными повестями Струтинского «Дорогой бессмертия» и «Подвиг».