На части
Шрифт:
его колючей щеке, я задаю вопрос, который сверлил мою голову весь день.
— Сколько тебе лет, Данте?
Он резко переводит взгляд на мое лицо:
— 34.
— Это не так много, — отвечаю я, когда он ставит меня рядом с ванной.
Он издает рокочущий смешок.
— Нет?
— Нет. Логан сказал, что ты слишком стар для меня, но я думаю, что в самый
раз.
Его челюсть дергается, и я жалею, что не держала свой рот на замке.
— Когда он это
— Этим утром, когда он схватил меня около ванной комнаты.
Упс… Я осознаю, что мне следует тщательней подбирать слова.
Его глаза сузились.
— Что ты имеешь в виду, он схватил тебя?
Я пожимаю плечами.
— Я говорила тебе…
Он поворачивается и включает душ, дожидаясь, когда вода согреется.
— Да, но ты не говорила, что при этом он лапал тебя своими руками.
— Прости.
Он пригвождает меня еще одним жестким взглядом.
— Не сожалей. Это не твоя вина. Ему не следовало трогать то, что не
принадлежит ему. Мне нужно будет прояснить это, когда он вернется из
дальняка.
Я выдыхаю, не осознавая, что задерживала дыхание.
— Что? — спрашивает он, изучая мое лицо.
— Как долго его не будет?
— Должно быть, меньше недели.
— О…
Он снова смеется.
— Ты надеялась, что дольше?
Феникс Слейтер «На части»
— Возможно.
Он хмыкает и берет за руку, ведя меня под горячую струю. Я визжу и
отворачиваюсь.
— Горячо! Горячо!
Он толкает меня себе за спину и регулирует температуру.
— Прости, детка. Забыл, что у тебя такая нежная, шелковая кожа. А не
толстая, как у носорога, типа моей.
То, что он сейчас сказал — такая глупость, что это заставляет меня начать
хихикать. Когда вода охлаждается, он поворачивает нас и моет меня.
Довольно быстро он переходит от простого мытья к грязным
домогательствам.
— Мне понравилось видеть, как моя сперма растекается по этим толстым
соскам, детка.
Я извиваюсь от его хватки, когда он крутит и сжимает мои соски.
— Ты только что назвал меня толстой? — выпаливаю я.
Нагнувшись, он начинает покусывать мою шею и плечо, сжимая мои жесткие
узелки еще сильнее.
— Нет, я назвал эти сочные, охуенно сексуальные маленькие соски полными.
Не начинай это дерьмо со мной, малышка. Ты пиздец, как идеальна. Я уже
говорил тебе. Показывал тебе.
Его рука шлепает по моей мокрой заднице, и я испускаю стон.
Когда он удовлетворен степенью моей чистоты, то разворачивает нас снова и
протягивает мне мочалку.
— А сейчас помой меня, малышка.
— Да, папочка, — шепчу я и затем
Какой черт заставил меня сказать это? Смущенная, я уставилась под ноги.
Он кладет палец под мой подбородок, поднимая мою голову.
— Ты называешь так отца?
— Нет, никогда.
Он кивает. Глаза сузились. Выражение жесткое, что заставляет меня дрожать.
— Тогда вымой меня, детка, — приказывает он.
Мои мысли скачут, когда я намыливаю мочалку и пробегаю ею по его
крепким мышцам. Время от времени я останавливаюсь, чтобы изучить какой-
нибудь случайный шрам. Я уверена, что один из них — это след от пулевого
ранения. Два других выглядят как нанесенные ножом. Татуировка МК
Железные Быки занимает всю грудь и выглядит весьма впечатляюще. Его
руки полностью покрыты тату, яркими и красочными. Я не могу удержаться
от его пресса или сексуальных V-образных мышц, которые ведут к
полутвердому члену. Но при этом я не могу перестать думать о словах,
Феникс Слейтер «На части»
которые вырвались из моего рта ранее.
Боже, мне что, так катастрофически не хватает внимания, что превращаюсь в
какую-то жаждущую папика женщину?
Уфф, конечно, так и есть. Иначе я бы не цепляла парней на тротуаре для секс-
марафонов. Позволяла ему взять меня в клинику. Проводила уик-энд в его
доме.
Называла его папочкой.
Данте
Да, папочка.
Что. За. Нахуй.
Похоть проходит прямо сквозь меня. Никогда, никогда еще я не хотел, чтобы
сучка называла меня так. Некоторые пытались и были грубо исправлены.
Это всегда казалось слишком странным.
Но это не странно, когда произнесено Кариной.
Это правильно.
За исключением...
— Ты называешь так отца? — спросил я ее.
— Нет, никогда.
Она моет каждый мой дюйм тщательно и оценивающе. У меня опять встает, и
я снова готов трахнуть ее прямо сейчас. Это безумие.
Когда мы оба чистые, я выключаю воду и вывожу ее наружу. Небольшая
дрожь пробегает по ее телу, поэтому я оборачиваю ее полотенцем и вытираю
насухо. Она балансирует, опираясь мне на плечи, пока я вытираю ей ноги. Ее
живот урчит, когда я нагибаюсь.
— Ты голодна, малышка?
— Да. Я не ела с ланча.
Конечно, она не ела. Она была со мной весь чертов день.
Привожу ее за руку обратно в спальню, и кидаю ей футболку.
— Ты привезла какие-нибудь джинсы?