На дальних мирах (сборник)
Шрифт:
— Ну, этого-то вы, конечно, не допустите, полковник?
Леонардс явно не сомневался, что такое просто немыслимо.
— Я не так уж в этом уверен, Пол,— негромко возразил Диволл, нарочно называя Леонарда просто по имени.
— Что вы говорите, сэр?!
— Совершенно ясно, что проступок твой очень серьезен. Верховный жрец созывает для суда над тобой целый маркинский синод. Он сказал, что за тобой придут завтра в полдень.
— Но вы же не отдадите им меня, сэр! В конце концов, я только исполнял свои обязанности;
— Попробуй-ка им это доказать,— отрезал Диволл.— Они — жители другой планеты. Земные правила и порядки им непонятны. Они и слышать не желают о наших законах. По их законам ты совершил святотатство, а за святотатство полагается кара. Народ Маркина неуклонно соблюдает свои законы. Технология у них не развита, но в этическом отношении это высокоразвитое общество. В смысле этическом они ничуть не ниже нас.
В лице Леонардса не осталось ни кровинки.
— Вы отдадите меня им?
Диволл пожал плечами.
— Пока я этого не сказал. Но попробуй стать на мое место. Я возглавляю научную и военную экспедицию. Наша задача — жить среди маркинцев, изучить их нравы и обычаи и, насколько позволяет отпущенный нам недолгий срок, как можно большему их научить. Понимаешь, нам нужно хотя бы попытаться вести себя так, как будто мы уважаем их права — права отдельной личности и всего вида.
Так вот, сейчас суть именно в этом. Кто мы — друзья, которые живут среди них и им помогают, или владыки, чья тяжелая рука их придавила?
— Мне кажется, это все слишком упрощенно, сэр,— неуверенно заметил Леонардс.
— Может быть. Но суть ясна. Если мы сейчас им откажем, между Землей и жителями этой планеты разверзнется пропасть: выйдет, что мы только разглагольствуем о братстве, а по существу считаем себя господами. Весть разнесется и по другим планетам. Мы прикидываемся друзьями, но своим поведением в знаменитом деле Леонардса разоблачили свое истинное лицо. Мы — надменные завоеватели, империалисты, смотрим на всех свысока, и... видишь, что получается?
— Значит, вы отдадите меня им на суд,— тихо сказал Леонардс.
Диволл покачал головой.
— Не знаю. Я еще не решил. Конечно, это означало бы создать опасный прецедент. Но если не отдать... уж не знаю, что тогда будет.— Он пожал плечами.— Я доложу обо всем на Землю. Тут решать не мне.
Но нет, решать надо самому, думал Диволл, пока, выйдя от Леонардса, на деревянных, негнущихся ногах шагал к домику, где размещался Отдел связи. Он — здесь, на месте, и только он может оценить все переплетение обстоятельств, определяющих исход этого дела. Земля почти наверняка на него и взвалит всю ответственность.
Одно хорошо: Леонардс по крайней мере не воззвал к его родственным чувствам. Диволл ощутил и гордость, и некоторое облегчение. Пока со всей этой историей не покончено,
Связист хлопотал над пультом в глубине домика. Диволл выждал минуту и негромко откашлялся.
— Мистер Рори?
Рори обернулся.
— Слушаю, полковник?
— Немедленно соедините меня с Землей. С директором Департамента внеземных дел Торнтоном. Как только установите связь, кликните меня.
Двадцать минут понадобилось посланному через подпространство импульсу, чтобы одолеть измеряемое световыми годами расстояние до приемника на Земле, еще десять минут ушло, покатам он был переключен на Рио-де-Жанейро. Когда Диволл вернулся в Отдел связи, его уже ждало, переливаясь зеленоватым светом, поле настроенного стереопередатчика. Он шагнул внутрь и очутился в трех шагах перед столом главы Департамента внеземных дел. Изображение Торнтона было четким, но края стола словно расплывались. Плотные неодушевленные предметы при передаче всегда получались неважно.
Диволл кратко обрисовал положение. Торнтон терпеливо, не шелохнувшись, дослушал до конца; пальцы рук переплетены и крепко сжаты, худощавое лицо застыло — не человек, а статуя.
— Неприятная история,— сказал он, когда Диволл умолк.
— Вот именно.
— Так вы говорите, маркинец вернется завтра? Боюсь, полковник Диволл, на то, чтобы созвать совещание и всесторонне исследовать этот вопрос, времени у нас маловато.
— Пожалуй, я мог бы уговорить его несколько дней подождать.
Тонкие губы Торнтона сжались в бескровную полоску. Он ответил не сразу:
— Нет. Действуйте, как сочтете нужным, полковник. Если психология этого племени такова, что отказ предоставить им для суда вашего лейтенанта повлечет нежелательные осложнения, вам, безусловно, придется его им выдать. Если этого возможно избежать, разумеется, постарайтесь избежать. В любом случае виновник должен быть наказан.— Директор невесело улыбнулся.— Вы — один из лучших наших людей, полковник. Я уверен, что в конечном счете вы найдете самый правильный выход из создавшегося положения.
— Благодарю вас, сэр,— нетвердым голосом произнес Диволл.
Он кивнул и отступил за пределы поля. Изображение Торнтона пошло рябью. Диволл уловил сказанное на прощание: «Когда все уладите, доложите мне»,— и поле связи погасло.
Он постоял один в жалком домишке, поморгал, привыкая к внезапной темноте, нахлынувшей на него после яркого света стереополя, потом ощупью стал пробираться в тесноте среди всяческого оборудования к дверям.
Все получилось, как он и предвидел. Торнтон неплохой человек, но он штатский и над ним стоят правительственные чиновники. Ему совсем не по вкусу принимать решения величайшей важности, да еще когда можно заставить некоего полковника на расстоянии сотен световых лет сделать это вместо него.