На дальних подступах
Шрифт:
Мы встретились с Валентином Петровичем на пирсе. Обнялись, крепко расцеловались, как братья. Знали мы друг друга хорошо. Хороший он был товарищ. Прямой, честный. Он был к хорошим командующим. Смелым, решительным и заботливым.
Валентин Петрович сказал мне, что пришел за мной. Я спросил его:
— А сколько людей ты возьмешь на корабли? Он ответил:
— Тысяч пять.
— Возьми пять тысяч, доставь их в Кронштадт. А когда придешь за последними десятью тысячами, возьмешь и меня.
Дрозд внимательно посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:
— Приду
В отряд Дрозда входили: минный заградитель «Марти», эсминцы «Стойкий» и «Славный», пять базовых тральщиков 207, 210, 215, 217 и 218 и шесть катеров МО.
Войска и грузы мы сосредоточили к месту погрузки быстро. Труднее всего оказалось снять с северной группы островов один из батальонов 270-го стрелкового полка и одновременно перевезти туда на смену батальон 219-го стрелкового полка. Но 8-я бригада успела проделать это до наступления рассвета.
Погрузку закончили быстро, без задержки. Минный заградитель «Марти» принял на борт два дивизиона 343-го артполка, всю артиллерию 270-го стрелкового полка и много боезапаса. Остальные корабли приняли 270-й полк, военно-морской госпиталь и много продовольствия. Всего уходило 4246 солдат и офицеров.
В 19.00 2 ноября этот отряд кораблей благополучно покинул Ханко и 4 ноября прибыл в Кронштадт.
С утра 2 ноября батареи противника в течение часа ожесточенно обстреливали рейд и порт. Попаданий в корабли не было. Успешная контрбатарейная борьба всей артиллерии сектора береговой обороны заставила финнов прекратить огонь.
Тут же пожаловал и ожидаемый нами самолет-разведчик — истребитель английского производства «спитфайер». Поднялись два наших истребителя. «Спитфайера» сбил старший лейтенант Г. Д. Цоколаев.
За день 2 ноября надо было заполнить покинутые 270-м полком позиции. Их занял 219-й полк.
Но вот вторая полоса обороны теперь осталась без войск. Командир бригады решил не заполнять ее своими резервами. Я согласился. В крайнем случае, если будет необходимо, займем ее частью сил второго боевого участка. Надо теперь комбинировать и маневрировать. Брешь в артиллерийской поддержке, возникшую с уходом двух дивизионов 343-го артиллерийского полка, пришлось заполнить плановыми огнями береговых батарей. Береговые батареи 30-го артиллерийского дивизиона Кудряшова и 10-я железнодорожная батарея Шпилева давно работали в интересах 8-й отдельной стрелковой бригады, хорошо взаимодействовали, понимая важность выполнения заданий пехотных начальников.
Так закончился этот насыщенный событиями день.
На другой день по заданию штаба флота наши истребители летали на поиск семи транспортов противника, вышедших из Таллина. Транспортов не нашли. Зато в районе мыса Шпитгамм обнаружили новые батареи немцев.
В этот же день 3 ноября четыре немецкие батареи открыли сильный огонь по Осмуссаару. На такой маленький остров они бросили более двух тысяч снарядов. Дело необычное. Надо ожидать нападения на Осмуссаар.
Мы готовились к приходу очередного отряда кораблей из Кронштадта. Наши катера проводили контрольное траление фарватеров. Пока все было спокойно. Противник продолжал обстреливать Ханко.
4 ноября в 8 часов 30 минут на рейд Ханко прибыл третий отряд кораблей: эскадренные миноносцы «Сметливый» и «Суровый», базовые тральщики 205, 206, 207 и 211 и четыре катера. Командовал отрядом начальник штаба эскадры КБФ капитан 2 ранга В. М. Нарыков.
Корабли, как и в прошлый раз, загружали в порту. Погрузили 2107 человек с личным вооружением и много продовольствия.
Отправляя защитников Ханко на Большую землю, мы выдавали каждому десятисуточный паек по усиленной норме. Трудно было предположить, что все продовольствие, с учетом накопленного при сокращении норм, мы сможем вывезти в Ленинград. Да, по правде говоря, мы хотя и знали уже о блокаде, но не подозревали даже, что это такое, как тяжело и голодно жить ленинградцам.
В этот раз стоянка и погрузка кораблей прошли не столь благополучно. Финские батареи открыли огонь значительно позже, чем в прошлый раз, а именно, в 16 часов 20 минут, когда уже начинало смеркаться. Наши батареи не смогли сразу же подавить противника. Один вражеский снаряд попал в эсминец «Сметливый», вывел из строя второе носовое орудие, убил младшего командира и ранил матроса. То был за все время эвакуации первый и последний случай повреждения корабля в порту и на рейде Ханко.
Катера МО, прибывшие в составе отряда, заправились горючим и были готовы к выходу. 4 ноября в 19.00 отряд покинул Ханко.
От командира этого отряда капитана 2 ранга Нарыкова я узнал, что промежуточной базой на пути Кронштадт — Ханко является остров Гогланд. Все корабли, уходящие, когда стемнеет, из Кронштадта, к рассвету должны достичь Гогланда и там отстаиваться до вечера. С наступлением темноты они преодолевают самый ответственный, самый опасный этап Гогланд — Ханко.
Внимательно и всесторонне рассматривая решение по эвакуации нашего 28-тысячного гарнизона, мы ясно сознавали, что опасность подстерегает нас теперь на каждом этапе.
Опасен путь кораблей на Ханко. Здесь главный противник — мины. Мы помнили, какие потери понес флот от мин при переходе из Таллина в Кронштадт. Теперь минная опасность стала не меньшей, а намного большей: за это время противник усилил минные постановки. Кроме того, теперь оба берега Финского залива — почти весь южный и на всем протяжении, исключая Ханко, северный — в руках противника. На острове Маккилуото — двухорудийная 305-миллиметровая батарея финнов; на мысе Юминда еще в августе появились гитлеровские крупнокалиберные батареи. Все они угрожают нашим кораблям.
Опасна и стоянка в базе Ханко. Опасна потому, что противник может сосредоточить две-три эскадрильи бомбардировщиков на аэродромах Турку и, используя свое превосходство в воздухе, прорвется на рейд.
Не менее, а более опасен обратный путь. Противник будет точно знать, когда вышли корабли, он сможет тут же атаковать их торпедными катерами, а на переходе морем и на стоянке у острова Гогланд — самолетами, торпедными катерами и подлодками.
И, наконец, новая опасность — лед. Финский залив обычно начинает замерзать в ноябре.