На досуге
Шрифт:
Побросав поспешно книжки,
Мчались в юную страну
Слушать в поле тишину,
Сквозь ветвистые узоры
Видеть утренние зори,
С любопытными глазами
Быть бок о бок с чудесами.
И тогда они, быть может,
Что-то в жизни приумножат.
VII.1990
***
Дороги же не я придумал!
Судьба придумала за нас.
Она разлуки мерным гулом
Сопровождает каждый раз.
Вот и сегодня
Большого шумного вокзала:
«Мой милый, наша песня спета», -
Мне кажется, что ты сказала.
Ты в платье белое одета,
С улыбкой легкой на устах
Душой уже летаешь где-то,
В знакомых, может быть, местах.
Я остаюсь. Я это знаю.
Молитвой горькою шепчу:
«Любовь моя, любовь земная,
Не улетай, я не хочу».
Сердца бездумно напитала
Любовь, как ландыш, сладким ядом.
Разлука и надежда стали
Ходить, как тени, с нами рядом.
VIII.1990
***
Любаше.
Погрусти обо мне,
Если только внезапно прервется
Сердца стук моего, что
Служило мне множество лет.
В этот миг, может быть,
Лебединая стая взовьётся,
Или вспыхнет на небе
Звезды умирающей свет.
Не сердись на меня,
Если чем-то останусь обязан,
Если выполнить я обещанья
Свои не сумел,
Если я не купил
Золотые серёжки с алмазом,
Подарить десять кос,
Как хотел, не успел.
Милый друг мой!
Мы жили с тобою
Все годы достойно,
Мы любви и Отчизне служили,
Писали для сердца стихи,
Только мне, друг мой нежный,
Бывает тревожно и больно,
Если нас обвиняют
За чьи-то чужие грехи.
Не забудь обо мне,
Сохрани в своей памяти свежей
Наши глупые речи, касания губ или рук.
Мы все те же с тобою,
Что были при встрече,
Только снова едва ли
Мы встретимся вдруг.
VIII.1990
***
У Корякского вулкана,
Отдыхая после дел,
На расчищенной поляне
В небо синее глядел,
А на небе тучи, тучки,
Дождевые облака
Вольно мчатся, подставляя
Ветру буйному бока.
Почему, скажи на милость,
Равенства в природе нет!
Мне внизу – лишь мрак и сырость,
Им вверху – простор и свет.
И плывут неторопливо
Без нужды и без забот,
Я копаюсь терпеливо
На участке, словно крот.
И в четверг, и в понедельник
Видят Землю с высоты,
Я же вижу можжевельник
Да ольховые кусты.
Говорят, что где-то в мире
Есть счастливая страна,
Там и окна в доме шире,
Есть чудовинка одна:
Ты шагаешь, а в кармане
Чёрный ящичек лежит,
Воздух сух, как в финской бане,
Пот безудержно бежит.
По жаре такой шагая,
Вспомнишь сразу отчий край,
Неприятна жизнь такая,
Хоть ложись и умирай.
Но потом, собравши силы,
Кнопку в ящичке нажмёшь,
Тотчас же польется милый
И прохладный летний дождь.
Говорят и, видно, знают,
Раз до этого дошло, что оттуда
Прилетает к нам на Землю Н Л О.
Раз садятся, то нечестно
Невидимками ходить,
Встретиться бы интересно,
Посидеть, поговорить.
Я бы им сказал: «Земляне
Ценят ваш, пришельцы, ум»…
Вдруг услышал на поляне
За спиной какой-то шум.
Оглянулся, повёл глазом
И увидел космолёт,
Испугался так, что разом
Выступил холодный пот.
А по трапу космолёта,
Поправляя свой мундир,
Опустился наземь кто-то –
Штурман или командир.
Слышу голос тихий:
«Здравствуй!» Я: «Здорово!» – говорю,
Сам поспешно для защиты
Палку толстую беру.
Он смеется: «Брось! Не надо!
Палка – это не топор,
Лучше сядем мирно рядом,
Лучше драки – разговор.
Или, может, извиниться,
Ты меня сюда позвал?
Перестань, мой друг, сердиться,
Что невольно испугал.»
«Что бояться?» – я ответил, -
«Посидим, поговорим».
Он лицом умён и светел,
Я – один и он – один.
Солнце клонится к закату,
День спокоен и хорош,
Не запомнить эту дату
Мне нельзя, а то – запьешь.
Вот и день мгновеньем минул:
«Как живу? Ты знаешь сам.
Ты вот дверь слегка задвинул
И летишь по небесам,
Набираешь скорость света,
Сам – и раб, и господин,
Не берёшь с собой при этом
Ни бензин, ни керосин.
Мне вот эту колымагу
Продали и будь здоров,
И оформили бумагу,
И катись, Иван Петров.
Ну, а где беру запчасти,
Где бензин и что плачу,
О бессилье высшей власти
Даже думать не хочу.
Ну, а ты, когда летаешь,
Где же топлива берёшь?»
«Это очень просто, знаешь,
Расскажу, и ты поймёшь!
Изучали мы комету,
Что по эллипсу летит,
И заметили при этом –
Все тела – большой магнит.