На фига мне эти баксы!!

День начинался до обыденности противно — звонком будильника. Не то чтобы у Линки пропало чувство времени, но возраст начинал давать о себе знать бессонными ночами. Ночное бдение заканчивалось утренним сном; если это приходилось на выходные, всё семейство изображало из себя глухонемых призраков, если же на рабочие будни, то тут помогал будильник. В это летнее утро, когда муж был в командировке, а дети дрыхли, благо каникулы, именно его звонок выдрал Линку из цепких рук сна навстречу приключению, причём наша героиня об этом ещё не подозревала. Несмотря на то, что возраст уже перешагнул за рубеж сорокалетних, к своему лицу относилась Линка по-прежнему: весь макияж заключался

в подводке для глаз и губной помаде. А посему в утренние обязанности входил выгул собаки (домашней тиранши — той-терьерши) и приготовления завтрака. Через 15 минут Линка готова была ехать на работу. Каждодневное прибытие на работу можно было сравнивать с подвигом. Доставка тела к месту трудовых вахт осуществлялась двумя дорогами: короткой, но дорогой, или длинной, но дешёвой. В общем-то всю нашу жизнь можно сравнить с поездкой в общественном транспорте. Ты запрыгиваешь бодрый в автобус, с новыми силами, локтями раздвигаешь других, забивая себе, любименькой, место. Всю дорогу тебя сопровождают люди: одни появляются, неся радость, другие — горе, и каждый из них сходит на своей остановке, оставаясь в твоей жизни: одни — дольше, другие — меньше. Где-то войдет человек, который займет свободное рядом с тобой место, и возможно, доедет до самого конца. А может, покинет тебя на следующей остановке. Где-то выйдут твои дети, и только ты сама доедешь до конечной станции. Так как на работу было в любом случае ехать долго, то поневоле становился философом. Чтобы не привыкать к умным мыслям, Линка старалась в транспорте читать что-нибудь легкое, не сильно обременяющее мозги. Прикинув по времени, что успевает по длинной дороге, женщина бодро потрусила к трамвайчику, благо в сумке лежала очередная книжка. Сказать, что Линка интересовалась каким-то одним жанром, было бы неправильно, читала она всё подряд, так как в молодости овладела техникой скоростного чтения себе во вред и оттого не имела возможности смаковать какой-то один жанр. Писатели писали медленнее, чем Линка читала. Когда-то в молодости у неё было три увлечения: обувь, бельё, и книги. Благодаря рыночной экономике остались только книги. Главным требованием, предъявляемым ко всем жанрам, был юмор. В принципе тот же подход был и к людям. Если есть чувство юмора — ты желанный собеседник, нет, — извините, общаться с неприятными ей людьми приходилось и так нас достаточно по месту работы. Работала она участковым акушер — гинекологом в районной женской консультации. Место работы находилось на окраине города, проживали здесь не коренные жители, а приехавшие из близлежащих сёл и соседних городов и даже республик. В советские времена народ активно плодился, и работы у гинекологов хватало. По нынешнем временам, когда богатые лечились за границей или в навороченных медицинских центрах, трудовому коллективу приходилось прилагать титанические усилия по изображению трудовой деятельности, потому что бедные не лечились и не плодились. Линка она же Лина Алексеевна выживала за счёт старых связей: непрерывный трудовой стаж у нее на одном месте составлял 15 лет, её пациентки шли к ней по старой памяти, вели дочерей, а те — подруг.

Иногда к ним в консультацию заглядывали и «новые» русские то ли украинцы: это когда требовалась скорая помощь — крутые веселились и ввинчивали электрическую лампочку в интересное место или стыдно было к богатенькому доктору идти со смрадным запахом — на деле оказалось — забыли мы тампон, поставленный в «критические» дни 2 недели назад. В общем с благами цивилизации нас ознакомили, а культуре поведения научить забыли. Совсем скучно в пустом здании не было, а изображать научную деятельность Линку научили ещё в институте. «Главное в медицине то, что ты напишешь, — говорила её шефиня — а то, что ты делаешь, никого не интересует, можешь вообще не лечить». Вот все медики по этому принципу и работают, ещё удивляться приходится, что больные выживают, а иногда и выздоравливают.

Часа три Линка заполняла дневник врача, статталоны, диспансерные карточки, формы 30. Затем потянулись коробейники», их теперь новым словом обзывают — дистрибьюторы. Благодаря им день не зря прожит: то информацию новую узнаешь, то панацею от всех болезней приобретешь. Потом тетя Глаша с пирожками пожаловала — это чтобы народ от работы не помер. Нет, больные тоже были в течение дня, но они явно были не к месту со своими проблемами, тем более что оплатить услуги врача не могли. В регистратуре знали: если надо сердобольность проявить, то отправляй таких клиентов к Линке. В общем самый обычный день, но Линку подвела материнская любовь: не ко времени занялась она телефонным воспитанием своих чад.

Когда проходил оживленный монолог разгневанной матери, в регистратуру вошла заведующая женской консультацией. «Лина Алексеевна, очень хорошо, что застала вас, а то мне некого послать в цыганскую слободу. Оттуда есть вызов: у женщины после родов высокая температура».

— Валентина Николаевна, но это же не мой участок — попыталась возмутиться Линка.

— Дзебенко уехала на Слободку к онкогинекологу отчет сдавать. Алексеева в Дом санпросвета должна успеть за наглядной агитацией. На первой смене вы одна.

Заведующая, как это было не приятно признавать, была права. Летом, чтобы не платить деньги, сотрудников отправляли в отпуска за свой счет. Линка работала только потому, что муж у неё находился в длительной командировке. Жаловаться было не на кого, а потому надо было отправляться на вызов.

В благословенные перестроечные времена у консультации находилась на балансе машина, и на вызовы врачи ездили, а не ходили. При демократии денег в бюджете на медицину никогда не оставалось, и доктора к больным ножками ходили. Хорошо в женской консультации вызовы редкость — то онкологическим больным гинекологическая консультация требовалась, то патронажи к беременным и родильницам.

Являясь старожилом консультации, наша героиня знала наизусть весь район обслуживания: объяснять, куда и как идти не надо было. Одежда и обувь позволяли сразу приступить к делу. Город южный, летом народ существовал на море, а посему форма одежды была у всех одинаковая — шорты и футболка. Простота нравов умиляла приезжих — ни возраст, ни объёмы тела не смущали коренное население. Линка не была белой вороной, а поэтому ходила, как все.

Выползая из консультации под безжалостное июльское солнце, она сожалела только по поводу отсутствия шляпы, так как тащиться по солнцепёку было далековато.

Слобода являлась знаменитостью на все СНГ, особенно после передачи Доренко. Самая большая пересылочная база наркобизнеса. И если до передачи в эфире это было лишь городское бедствие, ужас всех родителей и гроза местных жителей, то после адрес поселка стал известен всем нуждающимся в СНГ. Работа у поселковых в основном ночная: днем дозу можно достать в барах, на вокзале, на пляже, вечером — в казино и дискотеках, а ночью — извини-подвинься, надо тащиться в слободу. Вот и подрабатывали таксисты, у бабушек раскупались торты, с лотков улетала сладкая вода. В общем с наступлением темноты жизнь в поселке только начиналась. А поутру милиция доставала из кювета трупы тех, кому уже никакая доза не нужна. Вот и шла Линка спокойно; зная, что цыганки работают в городе — или воруют, или гадают, а мужики отдыхают перед ночной сменой.

Деньги в посёлке крутились громадные: с каждой проданной дозы народ богател, а богатство свое вкладывал в недвижимость — жилье. Поэтому архитектура слободы представляла собой такие шедевры, которые могло создать только больное воображение. Причем строительный антураж мог поведать о каждом хозяине и его «банковском» счёте: только начал зарабатывать, этот в силе, а того уже посадили. Среди обитаемых домов, только начатых строений, забытых зданий и строительного мусора Линка ориентировалась хорошо и в скором времени оказалась у нужного ей дома. Дом оказался ухоженным, с дворовыми постройками, огромным двором, виноградником и цветником — чувствовалось, хозяин разбогател, дела идут хорошо, садиться в тюрьму пока не собирается. Звонка на чугунных воротах не было, и после нескольких неудачных попыток докричаться до хозяев Линка вошла во двор навстречу судьбе. Во дворе мелькало много народу с озабоченными лицами, но как-то всем не было никакого дела до вошедшей с улицы незнакомой женщины. Такое невнимание к собственной персоне разозлило Линк она выловила из толпы мальчишку лет десяти и устроила допрос:

— Мне нужна Тамара Оглы, где я её могу найти? Я по вызову из консультации пришла.

Пацанёнок шмыгнул носом: «Мамка помирает».

Линка похолодела: «Господи неужели я опоздала? Женщина в агонии, а предусмотрительные родственники уже поминки готовят?!»

От волнения она сорвалась на крик:

— Вы, что, ее раньше времени хороните? Веди к ней.

Пацан удивился:

— Кто ее хоронит? В доме она лежит. Это папка гостей больших ждет, женщины обед готовят. Парень рванул к дому, Линка старалась не отставать, поспешила за ним.

Дорогие занавеси, ковры говорили о том, что хозяева надеялись на долгую безоблачную жизнь. При всём богатстве, мебели в доме почти не было. На шикарных паласах лежала неубранная постель.

Больная находилась в дальней комнате на широкой тахте. Рядом с ней лежал красный пищащий свёрток. Лина подошла к женщине поближе — красивая жгучая брюнетка лет 30-ти с нездоровым румянцем и закрытыми глазами металась по постели.

Мальчишка украдкой погладил материну руку и грубоватым голосом, чтобы вошедшая докторша не заподозрила его в телячьих нежностях, произнес: