На горе Арарат растет красный виноград
Шрифт:
«Знаешь, Антошка, турки еще возмущались: а почему это у вас наш Арарат на гербе. А нарком иностранных дел, советский нарком, конечно, так сказал: а у вас полумесяц на флаге – разве Луна находится на турецкой территории?»
Эх, бабуля, бабуля…
Родных бабушек Антон плохо помнил, обе умерли, когда он еще совсем маленьким был, поэтому настоящей обожаемой бабулей для него всегда была Сона. Как он скучал по ней зимой. Письма писал, весь год собирал маленькие
По вечерам, когда вся семья собиралась у телевизора, Антон часто сидел с бабушкой в ее маленькой комнатке, где помещалась только кровать, маленький шкаф и кресло у окна. Он устраивался на полу рядом с креслом, иногда что-то читал вслух, но чаще бабушка рассказывала ему всякие истории. Она могла забыть, что ела на завтрак, путала имена детей и внуков, но все, что происходило, как она говорила, «в советах», помнила прекрасно. А еще – рассказы своих родителей и Мириам.
«А вот еще мне Мириам рассказывала…», - говорила бабушка, поглаживая его волосы сухонькой морщинистой рукой, похожей на птичью лапку. Эх, сколько же он забыл, не запомнил, воспоминания – как сухой песок сквозь пальцы. А ведь казалось, что это навсегда останется в памяти. Бабушка просила достать из шкафа фотоальбом, и они рассматривали старые выцветшие снимки, пахнущие пылью. Антон знал каждую фотографию в мельчайших деталях, но все равно каждый раз расспрашивал – а вдруг бабушка вспомнит еще что-нибудь.
На первой странице альбома – небольшая фотография, приклеенная на плотный картон, совсем пожелтевшая. Надо будет отдать ее на реставрацию, в конце-то концов. Мириам и ее муж, прапрадедушка Сурен. 1910 год, сразу же после свадьбы. Как только Мириам смогла сберечь ее, когда пробиралась с четырехлетней дочкой в Ван, ночью, прячась по кустам и канавам от головорезов Джевдет-бея? Она рассказывала внучке, что была очень счастлива с мужем, и хотя прапрадед Антон любил ее и всю жизнь помогал чем мог, так и не смогла ответить на его чувства. Пять лет – всего пять лет Мириам и Сурен были вместе. Они могли остаться у Ване, где у Сурена была практика, но все-таки поехали в село, где нужен был врач.
Его убили на глазах жены и дочери – как и тысячи других. В те апрельские дни, сто лет назад, только в окрестностях Вана погибло больше 50 тысяч человек. А сколько всего, за все годы армянского геноцида, - до сих пор точно неизвестно.
«Антошка, Мириам рассказывала, что трупы были везде. Она шла и натыкалась на трупы, пряталась в канавах – и там тоже были трупы. Она рассказывала и плакала. Много раз рассказывала – и каждый раз плакала. Она умерла в 65-ом и тоже в апреле – ровно через полвека. А через два года на Цицернакаберде построили мемориал. Ей бы понравилось. Ведь, ты знаешь, об этом тогда старались не говорить – о резне. Мол, погибли люди во время Первой мировой, что поделаешь - война. А в 65-ом прошли демонстрации – ведь еще живы были те, кто помнили, кто потерял близких или сам чудом уцелел. И даже мама моя помнила, как они бежали ночью по полям. Ты можешь себе представить, что такое могло произойти, что такой памятник мог появиться – в то время! Да ну, где ты там можешь представить!»
Два года назад один журнал заказал ему цикл статей о Турции, и Антон основательно поездил по стране. Когда писал о Ноевом ковчеге, побывал у Арарата. Привез оттуда камешек и потом положил на бабушкину могилу. А перед самым отъездом из Турции заехал в Ван, довольно большой город. Побывал на руинах армянского квартала Кахакамедж и на месте захоронения. Жалел, что уже не сможет рассказать об этом бабушке…
Объявили регистрацию на рейс. Он набрал Юлькин номер раз, другой – недоступно. Подкатил ее чемодан к стойке, объяснил ситуацию. «Мы, конечно, можем по радио объявить, - пожала плечами девушка, - но, может, она просто раздумала лететь? Оставьте чемодан здесь. Если не придет – сдадим в бюро находок, а вы перезвоните ей потом, скажете, где забрать».
До самого выхода на посадку Антон всматривался в людской поток, снова и снова пытался дозвониться и уже не знал, действительно ли хочет этого. С каждым «абонент временно недоступен…» словно камешек падал с его плеч.
«А ты знаешь, Антошка, она ведь не придет, - как наяву услышал он голос бабушки Соны. – Плюнь! Зачем тебе девушка, которая не любит пахлаву и не знает, где находится Арарат? И вообще, скажу тебе по секрету, на горе Арарат растет красный виноград!..»