На грани безумия (Грани разумного) (др. перевод)
Шрифт:
Очень рада, что все было сделано именно так, как требовалось. Очень красиво и достойно. Словно наша страна наконец-то уяснила главное и мы снова научились делать все правильно.
В связи с этой историей вспоминаются шекспировские трагедии и греческие мифы, особенно как подумаешь о вражде двух знатных фамилий, Спенсеров и Виндзоров. Мне прямо стыдно, что я работаю на телевидении, в низкопробной дневной программе: бывало, мы целые передачи посвящали Дианиной прическе. Теперь я изменю свою жизнь. Если наша страна может
Сейчас мне немного одиноко. Джуд с Шерон пошли погулять, потому что от сидения втроем в четырех стенах они звереют – так они сказали. Мы звонили в полицию, так как мне можно выходить на улицу только в сопровождении охраны, но кончилось дело тем, что, прождав на линии сорок пять минут, получили ответ от женщины на коммутаторе, что все полицейские заняты. Тогда я сообщила Джуд и Шерон, что совершенно ничего не имею против того, чтобы они шли гулять без меня, – если только они принесут пиццу. Ой! Телефон.
– Привет, доченька. Это мамуля.
«Мамуля!» Можно подумать, сейчас она подставит мне ладошку, чтобы я в нее покакала.
– Привет, мама, где ты находишься? – спросила я.
– Меня отпустили, доченька. Господи, я там уже ориентацию начала терять.
На какой-то миг я решила, будто она хочет сообщить, что стала лесбиянкой и собирается жить вместе с дядей Джеффри в гомосексуальном браке без секса.
– Мы дома. Все в порядке, все будет хорошо. Прямо не знаю! Оказывается, он в своем сарае все время пил, а я-то думала, он рассадой занимается. У Гордона Гомерсола была та же беда, а Джой и понятия не имела! А врачи теперь говорят, это неизлечимо. Как тебе похороны?
– Очень хорошо, – сказала я. – Так что теперь будет с папой?
– Ах, доченька… – начала она, потом послышались звуки какой-то возни и к телефону подошел папа.
– Все нормально, красавица. Мне просто нужно держаться подальше от спиртного, – объяснил он. – А Пэм с первого же дня пытались из центра выкинуть.
– Почему? – Перед глазами возник жуткий образ: мама одного за другим соблазняет восемнадцатилетних наркоманов.
Он хохотнул.
– Она слишком нормальная. Подожди, она хочет что-то сказать.
– Право слово, доченька. Что за бред: сдирать с людей кучу денег, чтобы сообщить им то, что и так всем прекрасно известно.
– Например?
– Ой, секунду. Мне надо язык залить.
Я было подумала, что мама настолько устала от собственной привычки болтать без умолку, что решила лишить себя органа речи. Потом до меня дошло, что она имеет в виду говяжий язык.
– Уф, ну вот.
– Так что тебе там сказали?
– По утрам все садились в круг и каждый должен был говорить какую-то чушь.
– Например?
– Ой! Ну знаешь, «меня зовут Пэм, и у меня проблемы с тем-то и с тем-то».
С чем это «с тем-то»? – подумала я. С адекватной самооценкой? С умением спокойно относиться к чужим рецептам приготовления
– Слышала бы ты, что они там говорили! «Сегодня я стану уверенным в себе человеком, я не буду обращать внимания на то, что думают обо мне другие». И так далее, и тому подобное! Право слово, доченька. Да как можно быть неуверенным в себе? Что за чепуха! – Она залилась смехом. – Неуверенный в себе человек! Прямо не знаю! Да кто станет переживать, что там о нем другие подумают?
Я с беспокойством огляделась по сторонам.
– И какие же формулы произносила ты?
– Ой, мне ничего не разрешили говорить. Ну, только в самом конце…
– Да? И что же ты говорила?
Я услышала, как на заднем плане похохатывает папа. Судя по всему, он себя неплохо чувствует.
– Скажи ей, Пэм.
– Уф-ф. Мне нужно было произнести: «Я не позволю чрезмерной самоуверенности ослеплять меня и загораживать от меня реальность». И еще: «Я готова признать за собой не только достоинства, но и недостатки». Просто смех, доченька. Ой, надо бежать, в дверь звонят. Увидимся в понедельник.
– Что? – переспросила я.
– Не чтокай, доченька. Я записала тебя на определение цветового типа, в «Дебенхемс». Я же тебе говорила! В четыре.
– Но…
Нет, она точно ничего не говорила. Или говорила… но когда? В январе?
– Мне пора, доченька. Эндерби пришли.
Воскресенье, 7 сентября
55,5 кг, пространство пола, не заваленное лифчиками, туфлями, едой, бутылками и косметикой: 0 кв. м.
10.00. Ура! Новый день, а я все еще жива! Ночь, правда, прошла жутко. После разговора с мамой я почувствовала страшную усталость, поэтому проверила, закрыты ли все двери, забралась под груду Шероновых трусов, кофт и платков с леопардовым рисунком и уснула. Не слышала, как Джуд с Шерон вернулись, а когда проснулась в полночь, они уже спали. Здесь начинает плохо пахнуть. И еще неудобно то, что, проснувшись среди ночи, я должна просто лежать и пялиться в потолок, потому что боюсь разбудить их, если встану и начну сшибать валяющиеся кругом вещи.
Ой! Телефон. Лучше подойти, а то они проснутся.
– Ну что, они признали, что я не любовник-убийца.
Ура! Марк Дарси!
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, что было очень любезно с его стороны, учитывая, что по моей милости он, как выяснилось, семь часов проторчал в полицейском участке. – Я бы тебе и раньше позвонил, но мне не хотели говорить, где ты, пока со мной не разобрались.
Постаралась изобразить, что все в порядке и настроение у меня хорошее, но потом не удержалась и проговорилась, что у Шерон нам втроем тесновато.