На грани (из сборника"Синие линзы")
Шрифт:
— Скажите, — начала она. — Вопрос, простите, коснется личной жизни, но моим читателям захочется узнать… Я не могла не заметить эту фотографию на вашем столе. Вы были женаты?
— Был, — подтвердил он. — Трагическая страница в моей биографии. Моя жена погибла в автомобильной катастрофе. Всего несколько месяцев спустя после свадьбы. Я, к несчастью, уцелел. Тогда и лишился глаза.
Ну и ну! Тут у кого угодно ум зайдет за разум. Придумай же что-нибудь!.. Сымпровизируй!..
— Какой ужас! — пробормотала она. — Простите меня.
— Ничего. Прошло уже много лет. Я, разумеется, долго не мог прийти в себя, но постепенно научился жить с тем, что есть. Ничего другого мне не оставалось. К тому времени я уже успел выйти в отставку, впрочем, служба мало бы что изменила. Так или иначе, таково положение вещей, да и, как я уже сказал, все это случилось давным-давно.
Неужели он и впрямь верит в свои россказни? Верит, что был женат на ее матери, якобы погибшей в автокатастрофе? Не иначе как, лишившись глаза, он повредился в уме; что-то сдвинулось в его мозгу. Интересно, когда он переклеил фотографию? До или после катастрофы? И что его побудило? Сомнения и настороженность вновь овладели Шейлой. А ведь она было уже расположилась к нему, почувствовала себя с ним легко. Но теперь все это рухнуло. Если перед ней и впрямь сумасшедший, как ей вести себя с ним, что делать? Шейла встала, подошла к камину. Удивительно, подумалось ей, какой естественный переход, я уже не играю роль, не выполняю указания режиссера, спектакль стал реальностью.
— Послушайте, — сказала она. — Мне как-то расхотелось писать этот очерк. Бессовестно выставлять вас напоказ. Вы слишком много пережили. Раньше мне не приходило это в голову. Я уверена, редактор со мной согласится. Не в наших правилах бередить человеку раны. «Прожектор» — не такого сорта журнал.
— Да? Как жаль! — воскликнул он. — А я-то уже настроился почитать о себе всякую всячину. Я, знаете ли, человек суетный.
И он снова принялся гладить собачку, ни на секунду не спуская взгляда с лица Шейлы.
— В таком случае, — сказала она, подбирая слова, — давайте я опишу ваше житье-бытье на острове, привязанность к собаке, увлечения… что-нибудь из этого ряда.
— Ну стоит ли такую скуку печатать?
— Почему скуку?
Вместо ответа он вдруг рассмеялся, сбросил с колен собачку, встал и мгновенно оказался на каминном коврике рядом с ней.
— Вам придется придумать что-нибудь поинтереснее — не то провалите задание, — сказал он. — Ладно, утро вечера мудренее. Утром и расскажете мне, кто вы на самом деле такая. Если и журналистка, в чем я сильно сомневаюсь, вас вряд ли послали сюда только за тем, чтобы описать мои увлечения и мою собачку. Забавно, однако, кого-то вы мне напоминаете, а вот кого, не могу сообразить.
Он почти отечески улыбнулся ей — уверенный в себе, абсолютно нормальный человек, напомнив… но что? Как она сидит на койке в каюте отца на «Эскалибаре»? Как отец подбрасывает ее в воздух, а она визжит от восторга и страха? Запах одеколона, который употреблял отец — и этот анахорет тоже, — а не вонючих лосьонов, какими поливают себя нынешние мужчины…
— Вечно я всем кого-то напоминаю, — вздохнула она. — Увы, природа не наделила меня своеобразием. А вот вы напоминаете мне Моше Даяна.
— Вы это имеете в виду? — Он коснулся черной повязки. — Просто ловкий маневр. Нацепи он или я такую же штуку телесного цвета, никто бы внимания не обратил. А так совсем другое дело. Действует на женщин, как черные чулки на мужчин.
Он пересек комнату к двери и, распахнув ее, крикнул:
— Боб!
— Слушаю, сэр, — раздалось из кухни.
— Как протекает операция «Б»?
— Майкл уже причаливает, сэр.
— Превосходно! — И, обернувшись к Шейле, предложил: — Разрешите показать вам остальную часть дома.
Из этого обмена репликами на морском жаргоне Шейла сделала вывод, что Майклу поручено доставить ее на моторной лодке назад. Что ж, когда она вернется в гостиницу, ей вполне хватит времени, чтобы решить, приехать ли сюда вторично и довести игру до конца или, поставив на своей миссии крест, убраться восвояси. А пока Ник повел ее по коридору, распахивая одну за другой двери с надписями: «Рубка», «Связь», «Лазарет», «Кубрик». Вот где, пожалуй, зарыта собака, сказала она себе. Он, должно быть, воображает, что живет на судне. И эта игра помогает ему примириться с жизнью, с разочарованием, с ударами судьбы.
— У нас здесь все организовано по высшему разряду, — объяснял он. — Зачем мне телефон? Связь с берегом осуществляется передатчиком на коротких волнах. Когда живешь на острове, нужно иметь все при себе. Полная независимость — как на корабле в море. Здесь все создано мной — от нуля, так сказать. На этом острове, когда я сюда прибыл, не было даже бревенчатой хижины, а теперь он оборудован как флагман. С него можно командовать эскадрой.
Он торжествующе улыбнулся. Нет, все-таки он сумасшедший, буйнопомешанный. Но при всем том обаятелен — и еще как. В нем ничего не стоит обмануться, принять за истину все, что он говорит.
— Сколько человек здесь живет?
— Десять, включая меня. А вот здесь — мои апартаменты.
Они приблизились к двери в конце коридора, через которую он повел Шейлу в отдельное крыло. Три комнаты и ванная. На одной из дверей значилось: «Капитан Барри».
— Вот я и у себя, — возвестил он, распахивая дверь, за которой оказалась типичная капитанская каюта, только с кроватью вместо койки. Знакомое убранство вызвало у Шейлы чувство глухой тоски по ушедшим временам.
— Следующие двери в гостевые, — сказал он, — номер один и номер два. Из номера один вид на озеро лучше.
Он шагнул в комнату и раздернул занавески. Высоко в небе стояла луна, освещая видневшуюся за деревьями полоску воды. Кругом царили мир и покой. Овечий остров вовсе не казался зловещим. Напротив — жутковатая тьма пеленала далекий берег.
— Даже я заделалась бы отшельницей, поселись я здесь, — сказала Шейла и, повернувшись к окну, добавила: — Не смею дольше злоупотреблять вашим временем. Майкл, верно, уже ждет меня, чтобы отвезти назад.