На грани кристалла
Шрифт:
Мысленным взором обращаюсь к образу Ньютона: так благодарит и несказанно рад сэр Исаак! Просто камень с плеч свалился, и всё вокруг как бы озарилось светом. Обращаюсь мысленно к образу Джордано Бруно: он вроде бы даже доволен. Ясно! Никаких тау-китян там нет. Образ же Альберта Эйнштейна демонстрирует спокойствие и умиротворенность.
Ощущение невидимого соглядатая куда-то улетучилось и больше не возвращалось.
Пришлось в составе экипажа произвести замену: включив Ньютона и списав за борт Джордано Бруно по причине психологической несовместимости.
Развязка стихотворения: старт. Космический поезд-«флот» взмывает ввысь к манящей звезде. «А ляри п-па… А ляри п-па…» – отзвуки действующей фантастической техники: «А ляри» – сигнальный звонок с предупреждением, будто в трамвае, «п-па» – короткие глухие звуки отрыва космического корабля от Земли с торможением.
К Тау Кита
«В далеком созвездии Тау Кита всё стало для нас непонятно».
– Попутного вам ветра, – сказал единственный провожающий, добавив: – Эти смогут разобраться.
Фортуна
Весной 1991 года, ещё в бытность СССР, в поезде «Москва – Сумы» познакомился с капитаном внутренних войск Татаровым, сопровождавшим призывников к месту их будущей службы в армейской части. Мы разговорились. Видя, что он относительно невысокого воинского звания – капитан, хотя уже солидного возраста (но на должности майора, как выяснилось в дальнейшем разговоре), поинтересовался у него:
– Каким образом продвигаются на службе в армии?
– Условно можно разделить так: сорок процентов – протекция (один пробился наверх и тянет к себе своих); ещё сорок процентов – фортуна (тот ушел, а этот на подхвате, ибо на освободившуюся должность ставить некого); а остальные двадцать процентов – таланты, – резюмировал он.
После такого ответа мне почему-то стало смешно, и мы рассмеялись вместе со словоохотливым и добродушным военным.
Конец ознакомительного фрагмента.