На границах реальностей

Бриз Виталий

Серьёзные дела я предпочитал обсуждать в собственном кабинете, расположенном на стыке яви и мира снов. Среди моих коллег-профессионалов бытует простое и ёмкое название данного явления: сновидение-наяву. По сути, кабинет был выделенной частью сновиденного пространства, эдаким закрытым мирком, попасть в который

можно одним-единственным путём: пройдя через дверь-портал в моём доме с разрешения хозяина. Портал был устроен таким образом, чтобы внимание постороннего соскальзывало с него, не замечая в том месте, где он находился, ничего занимательного. Конечно, опытный сновидец заподозрил бы неладное, будь у него достаточно времени. Поэтому я никогда не приглашал знакомых коллег к себе в гости, да и контактировал с ними весьма редко и исключительно по делу, снискав славу «отщепенца и нелюдимого затворника». Что, положа руку на сердце, меня вполне устраивало.

Напряжённая поза Лори, занявшего кресло у письменного стола, была красноречивее любых слов.

«Что, древние побери, могло случиться?!»

Я сел в своё кресло по другую сторону стола и внимательно посмотрел на парнишку, приглашая начать беседу.

– Судя по твоей кислой мине, что-то пошло не так…

– Я не виноват, мастер. Этот надутый жирдяй Альваро сам издох прошлой ночью, – огорошил меня Лори. – К завтраку он не вышел. Мамаша забила тревогу и послала слугу поглядеть, не захворал ли «малыш Туан». Слуга отбил себе обе руки и сорвал голос, пока орал под дверью Альваро-младшего. А потом дверь взломали, а там трупак. Как ни на есть натуральный «малыш Туан», разодетый в пижаму, только дохлый как боров, которого вчера ещё закололи. Мамаша позвала лекаря, а он и скажи, мол, что помер во сне от остановки сердца.

– С кем из семейства Альваро ты общался?

– Со старой каргой Люцерной – мамашкой окочурившегося, – выдал Лори, заставив меня поморщиться. За годы общения я полагал, что привык к говору моего подопечного, выросшего среди городских карманников и прочих низов общества, но время от времени он находил, чем меня удивить. – Она, как и остальные члены семейки, знать не знает о вашем с толстяком уговоре. А тот, видать, просветить их не успел…

– Если вообще собирался, – задумчиво произнес я, на несколько секунд уйдя в свои мысли, затем с усилием вернул себя обратно в реальность и продолжил беседу: – А как госпожа Альваро отреагировала на твою просьбу о передаче кольца и письма её мужа?

– Видели бы вы, как скрутило эту ведьму – зенки чуть из орбит не выскочили! – в тоне Лори промелькнули нотки злорадства. – Но она тут же очухалась, сделала морду кирпичом и важно заявила, что «господин Харат весьма хорошо осведомлён о личных делах семьи Альваро, однако им не требуются его услуги – ни в поисках господина Сорена, ни в каких бы то ни было вопросах». На этом «высочайшая аудиенция» закончилась, и прислуга без особых любезностей выперла меня из дому.

– Сомневаюсь, чтобы Люцерна соизволила поделиться с тобой подробностями смерти сына, – ехидно ухмыльнувшись, я пристально взглянул на посыльного.

– Старая перечница скорее повесилась бы на собственном лифчике, – заржал Лори. – По пути к вам я встретил Айку – она на кухне в особняке Альваро прислуживает. Мы с ней шебуршим иногда, девка она горячая и до любви охочая, – глаза парня подернулись мутной поволокой, но он тут же встряхнулся и продолжил: – Так вот, Айка мне и поведала все как на духу – и выяснились очень занятные детали…

Конец ознакомительного фрагмента.