На границе тучи ходят хмуро...
Шрифт:
– Господа, объявляю дуэль законченной!
Довольные (со стороны победителя) и разочарованные (со стороны гарантированного трупа) секунданты принялись составлять протокол поединка, время от времени споря над формулировками. Документ пришлось переписывать всего один раз – когда подошедший врач объявил о безвременной кончине бедняжки графа.
Глава 26
Дуэль с графом принесла ему то, чего он до этого старался избежать, – публичную известность. Секунданты, обязанные молчать о причинах и ходе дуэли, так и сделали, но!.. Помогло это слабо. Свидетели, присутствовавшие при возникновении ссоры, врач, поставивший свою подпись под свидетельством о смерти погибшего дуэлянта, полицмейстер, который
«Все ж таки скверно, что у местного бомонда нет дома телевизоров. Театра нет, цирка нет, кино тоже не крутят. Идеальная среда для многомесячного обсасывания любой мелкой новости, а уж ежели она из разряда скандальных – тогда и года маловато будет».
– Саша, вы опять опоздали!
– Прошу простить, душа моя, но по пути к вам меня по очереди задержали почти все ваши подруги.
– Вот как! И о чем же вы с ними любезничали?!
– Простая вежливость, не более того.
– То есть это тайна?
После дуэли отношение баронессы фон Виттельсбах к своему любовнику стало очень нежным и с изрядной толикой ревности. С кем он говорил, о чем говорил, как говорил – ее интересовало буквально все. И переносить такой интерес Александру становилось все труднее и труднее. А не будешь отвечать на расспросы, тут же получишь маленькую и почти семейную ссору – вот и выбирай, что душе угодно. Александр выбрал третий вариант, объявив баронессе о своей чрезвычайной занятости, а штаб-ротмистр Блинский, как и всегда (да здравствует корпоративная солидарность!), подтвердил его версию. После этого князь облегченно вздохнул и в самом деле засел в отрядной канцелярии, планируя и расписывая свои дальнейшие ходы. «Убедить» посредников-контрабандистов сливать ему информацию (да еще и о своих конкурентах) было не сложно. Сложно и нереально было самому не раскрыться при систематическом «съеме» информации, автоматически тем самым подставляясь под очередной выстрел. Таких, как Вацлав, всегда несложно отыскать, было бы желание. Вот такая вот непростая задача. Точнее, очень даже простая: если бы он свободно распоряжался своим временем или имел под рукой с десяток надежных и проверенных помощников. Свободное время у корнета конечно же бывает – иногда и, к сожалению, очень нерегулярно. А из надежных и проверенных – только Григорий. Маловато будет, как ни крути. Конечно, совсем уж отбрасывать в сторону «общение» с известными ему посредниками он и не собирался, но более реальной и интересной была другая идейка. Контрабандисты ведь не наобум ведут караваны через границу, а к надежным хуторам, незаметным и укромным овражкам, хорошо оборудованным тайникам. Вот рядом с ними и садить наблюдателей в комплекте с «крылатой эсэмэской» за пазухой, и, разумеется, в свободное от службы время. Впрочем, корнет не думал, что будут недовольные. Вернее, будут недовольны те, кого он не привлечет к новому делу.
«Днем охотиться на несунов двумя-тремя парами, а ночью ждать сигнала от наблюдателей. Учитывая, что обычные секреты тоже никуда не денутся, чтобы проскочить сквозь такую сеть, надо быть кем-то вроде японских синоби или казачьих пластунов. Три раза бу-га-га! Польский ниндзя. А ежели бы еще и минную постановку на самых удобных проходах учинить! Тогда контрабандистам разве что несуществующий пока дирижабль поможет. Для такой «охоты» надобно ведь будет и обмундировку солдатам поменять. И берданки заменить на карабины «Мейд ин Манлихер-Каркано», нет, лучше винчестеры под револьверный патрон. А ведь заодно получится создать и испытать несколько типов полевой формы,
Вот так и получилось, что все больше и больше времени корнет сидел в канцелярии или дома, гоняя по своим поручениям Савву, объясняя Марысе, чего он от нее хочет, и разговаривая-уговаривая с самыми авторитетными ветеранами (под конец уже они уговаривали командира не передумать и хотя бы разок попробовать). И Греве. Последний был просто нарасхват: и в Москву к Шухову съездить, и в Ригу – забрать заказанные гильзы и пули, и на «Илис-Блитц» раз в две недели («над душой постоять»). А Варшавские оружейные мастерские? Он давно стал там завсегдатаем. Говорит по делу, платит щедро, бывает часто, но недолго – ну просто золотой заказчик!
Спустя две недели отсутствия на заставу вернулся Григорий.
– Ребята говорят, дуель случилась?
– А!
Александр махнул рукой, показывая, что расскажет все потом.
– Ну как, проведал родню? Что за беда-то у них приключилась?
– Да градом хлеба побило, и лето холодное. То бы ладно, да еще и скот почти весь пал, словно от сглаза какого. Старики и не упомнят, когда еще такое было. А я своим несколько раз отписывал про свое житье-бытье, что при деньгах теперича – вот родня про меня первым и вспомнила.
– Теперь-то у твоих все хорошо?
– Ну дык! Я как объявился, так сразу все деньги, что при себе были, тяте отдал. Мы с ним по дворам походили, оглядели все.
Рассказывая, унтер одновременно выставлял на стол из солдатского ранца немудреные гостинцы: большой шмат завернутого в бумагу сала, копченый свиной окорок, горшочек с медом, сыр, немного варенья…
– Вот. Не побрезгуй, Александр Яковлевич, матушка передала, да от всех сродственников, кто что смог.
– Благодарствую, Григорий. Ты говори, мне интересно – как там дальше-то?
– А! Четыре тышшы с банку забрал, да, почитай, всей станицей на ярмарку и двинули – муки взяли, круп там разных, всего протчего. Барышнику одному аж плохо стало, до того обрадовалси – мы же у него, почитай, все стадо купили. Ха-ха, от потеха-то была! Э… прощения просим. Все не верили, дуралеи, что у меня таки деньжищи имеются. А я им и говорю: да с моим командиром нигде не пропадешь! – Александр невольно покраснел от такой веры в него. – Ну, как положено, отпраздновали. И еще раз, когда меня провожали. Батюшка меня порасспрашивал малость о службе да велел поклониться за все опчество.
Унтер оказался почтительным сыном и добросовестным почтальоном: не поленился встать и согнуть спину, коснувшись рукой пола.
– Полно, будет тебе. Давай ко мне поближе присаживайся, обсудим кое-чего.
Глядя на Греве, оставалось только поражаться: человек явно нашел свое призвание. Александр думал, что его доверенное лицо начнет жаловаться на нечеловеческую усталость, слишком большое количество дел и ненормируемый рабочий день, а вышло с точностью наоборот – оружейник едва не подпрыгивал от переполнявшей его энергии и заметно помолодел.
– Александр Яковлевич, позвольте отчитаться?
– Я самым внимательным образом вас слушаю, Валентин Иванович.
– По оружию. Тот пистолет, что под три линии, полностью готов, ожидает патронов для испытаний и проверок. По второму возникли небольшие сложности. Станочный парк в Варшавских оружейных мастерских откалиброван под линии, поэтому ствол точно на девять миллиметров оказалось несколько затруднительно изготовить. Но мне твердо обещали!
– Время терпит, Валентин Иванович. Месяцем раньше, месяцем позже, мне без разницы.