На исходе алого заката
Шрифт:
— Я не отниму много твоего драгоценного времени, — настаивает она.
— Ты права, моё время стоит дорого.
Я закатываю глаза. Деловой млин.
— Через твоего секретаря записаться? — явно бесится Онил. — Говорю же, разговор есть.
Признаться, её слова звучат неожиданно бойко и уверенно. Я прямо даже к полу приросла от настигшего меня изумления.
Слышу, как щёлкает дверь. Он что закрыл её прямо перед носом Роуз?
Присев на корточки, снова выглядываю из-за угла. Ну да, вот такая я
Через минуту дверь каюты распахивается. Вижу, как Лерой выходит, идёт размашистыми шагами по коридору, направляясь прямо в мою сторону.
Что наверх пойдут? Вот же засада!
Я жутко нервничаю. Аж дурно становится. По коже озноб, на лбу выступает пот. Но он, хвала небесам, тормозит в нескольких метрах от моего укрытия, достаёт из кармана свою дорогущую зажигалку и поджигает сигарету, зажатую в зубах. Онил плетётся следом. Больше, чем уверена, коленочки её сейчас ой как трясутся от страха!
Надо сказать, что место моё — очень удачное. Я довольно близко, но ребята однозначно меня не заметят. Слишком уж темно в этом проёме. Зато я этих двоих вижу просто отлично.
Нет, ну надо ж было так вляпаться! Не собиралась я подслушивать! По правде говоря, где-то глубоко внутри пытается проснуться совесть. Я ведь, считай, подглядываю в замочную скважину…
— Чего тебе? — совсем рядом раздаётся его голос.
Грубиян…
Роуз молчит с минуту, а потом набирает в грудь побольше воздуха и начинает свою речь, которую, полагаю, уже успела отрепетировать. И не раз.
— Мы с тобой — взрослые люди. Я думаю, нам стоит научиться терпеть друг друга, забыть старые обиды и…
— Обиды? — ухмыляется он, перебивая.
— Да, — невозмутимо слышится в ответ.
— Нет никаких обид. Не знаю о чём ты, — холодно произносит он.
Я осторожно высовываю не в меру любопытный нос из своего убежища.
Картер стоит, облокотившись о поручни. На нём нет рубашки. Не удивлюсь, если Онил начнёт тупить. Светильники очень удачно подсвечивают каждую мышцу развитого, спортивного тела.
Лерой затягивается, молча раскуривая свою сигарету. Сверлит девчонку тяжёлым взглядом из под бровей. И даже отсюда его профиль выглядит весьма напряжённым.
Роуз стоит напротив, чуть правее. Пальцами вцепилась в гладкие, блестящие поручни. На своего бывшего парня не смотрит. Дюже усердно разглядывает чёрную гладь океана. Уверена, в кромешной тьме, которая за бортом, она не видит ничегошеньки.
Я с замиранием сердца наблюдаю за ними. Чёрт, такая пара красивая была…
— То есть ты считаешь, что нормально ко мне относишься? — пытается спросить спокойно, но я всё равно слышу, что она изрядно дёргается.
— Отношусь? К тебе? — вторит он, даже не пытаясь скрыть издёвку.
— Столько лет прошло, — говорит Роуз задумчиво. И если у меня не слишком богатая фантазия,
— Я злюсь? — забавляясь, смеётся он. Однако, в эту же секунду тон беседы резко меняется. — Давай так, Онил. Я тебе один раз скажу. Откровенно. Чтобы ты не выдумывала то, чего нет…
— Говори, — кивает она, несмело поворачивая голову в его сторону. Задирает воинственно нос. Словно готова услышать от него что угодно.
Картер медлит какое-то время. Я смотрю на то, как ветер играет с волосами Роуз. А ещё замечаю, что девчонка явно замёрзла. Механически обнимает себя за плечи, пока ждёт его ответа. Воздух ночью с океана веет действительно прохладный.
— Меня не трогает наше с тобой прошлое, если ты об этом.
Уверенно. Невыносимо холодно, безразлично и жестоко…
— Отлично. В таком случае, можем мы общаться нормально?
Делает вид, что её ничуть не задели его слова. Но, увы, я слишком хорошо знаю свою подругу…
— Нет, не можем.
— И что это значит? — гневается Роуз.
Отсюда вижу, как хмурит брови и непонимающе смотрит на него. Сжимает кулачки и вздёргивает подбородок.
— Это означает, что общаться с тобой я не намерен.
— У нас с тобой общие друзья, Картер! Мы не чужие люди. Нравится тебе это или нет! — яростно шепчет она. Держу пари, уже готова разрыдаться, но пока держится молодцом.
Мои коленки затекли, но я не обращаю на это внимания. Замираю от волнения, насмерть сковавшего грудную клетку. Переживаю страшно и проклинаю всё и вся за то, что оказалась здесь.
Напряжение между ними, кажется, при желании можно потрогать руками. Оно давит, нервирует их обоих, и я точно знаю: ничем хорошим этот их диалог, изобилующий колючими репликами, не закончится.
Зачем я наговорила ей сегодня столько всего? Теперь чувствую себя виноватой…
— Мы не чужие, — повторяет девчонка упрямо.
Лерой смотрит на неё в упор. Едва заметно качает головой.
— Чужие, Мелроуз. Давно чужие.
Фактически по слогам. Режет будто лезвием. Без сожаления. Без тени сомнения.
Я вижу, как меняется взгляд Роуз. Её глаза полыхают такой глубокой обидой, что больно смотреть.
Но нет, она не плачет.
— Ты только и делаешь, что цепляешь меня. Я хочу знать почему…
Правильно, девочка. Пусть объяснится…
— Тебе показалось, — равнодушно пожимает плечами он. Тушит окурок в пепельнице и засовывает руки в карманы свободных спортивных шорт.
— Показалось, — повторяет она, натянуто улыбаясь.
Он молчит. Так и стоят, испепеляя и уничтожая друг друга взглядами — ножами. Взглядами, источающими не то ненависть, не то вражду, зарождающуюся прямо в данный момент.