На качелях между холмами
Шрифт:
— Да я знаю, что «Мцыри», — выпятив губу, произнес мужик, — а разве ее не Пушкин написал?
— Нет, Лермонтов.
— Ты смотри, — покачал головой рабочий. — А я сколько раз читал стихи, никто меня ни разу не поправил. Хорошо, я проверю. Не обманываешь?
— Ну, что вы, дяденька, — смутилась Машка. — Я точно знаю.
— Молодец, молодец, верю, — заулыбался мужик, но, спохватившись, сделал серьезное лицо. — Так, значит, никто вам не сообщил о смерти дедушки? Вот беда-то какая. А вы где живете?
— В
— Вон оно как! — протянул сторож. — Жаль, жаль… нужно было хоть соседям телефон оставить. Наверное, собирался еще долго жить. Шестьдесят лет — мало, конечно. Он что, заболел?
Если бы мы задержались на кладбище еще минут десять, я бы точно нагрубил подвыпившему рабочему. Хоть я и ненавижу этого слова, но вот здесь применю именного его — «невыносимый» этот мужик, ужасно невыносимый.
— Ладно, — я взял Машку за руку, — пойдем мы. До свидания.
— Прощевайте, — ответил рабочий, — передавайте привет родителям. А они-то чего не приехали?
Я не стал ничего отвечать, махнул рукой, и мы с Машкой направились к выходу.
По дороге домой Машка вдруг предложила разыскать сыновей Владимира Григорьевича и съездить к ним. По правде говоря, меня и самого посетила такая мысль. Допустим, отец не хотел, чтобы дети участвовали в его похоронах. Но теперь-то уже все позади. Может, хоть могилу отца захотят повидать. А может, памятник поставят. Наверняка поставят. Я спросил у Машки, что она думает по этому поводу.
— Я думаю, поставят, — ответила она. — Теперь-то у них денег будет много. Дом продадут и поставят памятник. Я не верю, чтобы они вот так взяли и насовсем забыли об отце. Так не бывает.
— А ты откуда знаешь? — усмехнулся я. — Мало ли сволочей на свете? Есть даже такие, кто и о детях своих забывает.
— Ну, все равно давай их разыщем. Вот только адрес как узнать?
— Адрес — это ерунда. Приедем домой, в Интернете посмотрим. Телефон-то есть.
Глава 23
Оказалось, Рактины живут в Москве на улице Кошкина. Это действительно недалеко от метро «Кантемировская». На следующий день мы нашли без труда их дом и квартиру. Звоню в дверь. На пороге появилась тетенька, как мне показалось, слегка подвыпившая.
— Здравствуйте, — говорю. — Нам нужен кто-либо из Рактиных.
— А кто именно?
— Стас, Олег или Владислав.
— А я не подойду? Меня зовут Наташа. — Тетка развела руки. Да, я не ошибся. Наталья явно была, как говорит мой дед, под мухой. За ее спиной выросла вторая женщина, полноватая и с черными как смоль волосами.
— Нет, нам нужен кто-то из мужчин, — говорю.
— А что случилось? Вы кто? — спросила вторая женщина, похожая
— Нас попросили кое-что им передать.
— Кто и кому им?
— Стасу, Олегу или Владу, — повторил я имена.
— Стас — это мой муж, — процедила вторая тетка. — Передавай мне.
— А Влад — мой! Можете и мне передать. Ксюша, — обернулась Наталья, — а ты этих ребят не знаешь?
— Откуда? — хмыкнула Ксюша и, нахмурив брови, спросила у нас: — Так вы скажете или нет, зачем пожаловали?
— Извините, — сказал я. — Но нам нужны мужчины.
— То есть с женщинами вы говорить отказываетесь? — скривила губы Ксюша.
— Понимаете, — говорю, — это очень деликатное дело, нас попросили…
— Кто попросил? — подбоченилась женщина. — Кто такой?
— Это не имеет значения, — отвечаю.
— Как это не имеет значения? Вы пришли ко мне домой и стоите тут кочевряжитесь. Может, вы аферисты какие.
— Что вы такое говорите, тетя? — вмешалась Машка.
— А ты стой, помалкивай, племянница! Я не к тебе обращаюсь.
— Зачем вы так? — напрягся я. — Мы же ничего плохого вам не сделали.
— Не сделали? — захохотала Наталья. — Вы помешали нам отдыхать.
— Извините, мы…
— Мы сейчас милицию вызовем и проверим, зачем вы тут по чужим квартирам шастаете, — перебила Наталья.
— Да вызывайте, — процедил я сквозь зубы. — Мы не шастаем, а пришли по делу, но не к вам, а к Рактиным. Нам нужны мужчины…
— Пошли в жопу отсюда, малолетки! — неожиданно заорала Ксюша. — Я сейчас на вас собаку натравлю.
— Всего вам доброго, — сказал я, и мы с Машкой уже развернулись, чтобы уйти, как на пороге вырос маленький, толстенький, с заспанными глазами мужчина лет тридцати.
— Ну, я Стас. Чего нужно?
— Вы знаете, — тихо сказал я. — Ваш папа умер.
— Чего?
— Владимир Рактин ваш отец?
— Ну да, — кивнул Стас, протирая глаза.
— Он умер. Похоронен на Богородском кладбище.
— Вы это серьезно? Или вас этот старый пердун подослал? Интригу какую-то придумал? Все шуточки…
— Разве с такими вещами шутят? — опешил я.
— Точно умер?
— Точно.
— А ну-ка, погодите, не уходите. Щас, я брякну, секунду. — Он вынул мобильник и, набрав номер, заговорил в трубку: — Слышь, Влад, тебе повезло. Да я серьезно говорю. Да… посылай всех. Да я тебе говорю. Какой кредит? Забудь. Сквалыжник наш крякнул… Ну да. — Он оторвался от трубки и спросил у меня: — Когда он умер-то?
— Четыре дня назад, — ответил я.
— Слышь, четыре дня назад. — Стас продолжал кричать в трубку. Затем, отключив телефон, протянул мне руку: — Ну, спасибо, брат, за хорошую новость. Обрадовал. Ты не представляешь, какой это был скряга, царство ему небесное…