На Калиновом мосту над рекой Смородинкой
Шрифт:
А может, все-таки стоило поступить по-другому? Сразу признаться, что я – это я и потребовать прямо там, за столиком снять с меня обручальное кольцо?
Вот только что-то мне подсказывает - тогда бы наш разговор прошел не так спокойно, как сейчас. Устроили бы мы с супружником первый в нашей семейной жизни скандал. Возможно, даже с какими-нибудь последствиями вроде урагана или землетрясения. Ну уж нет! Скандалить будем все-таки на Соларе. Она к таким вещам привычная.
… Домой я в этот раз вернулась поздно – в девятом часу вечера.
Толик снова встретил меня на крыльце у двери. Стоял
Не поняла. Откуда здесь взялись цветы? Кто их принес? Забор у моего дома высокий, перелезть через него тяжело, да и перекинуть букет тоже непросто – розы потеряют товарный вид. Разве что по воздуху переправить…
Чувствуя, как внутри зарождается беспокойство, я подняла цветы и среди душистых бутонов обнаружила сложенный в четыре раза листок бумаги. Развернула записку и глубоко вздохнула.
На квадратном листке знакомым почерком было написано: «Вы помните. Вы всё, конечно, помните».
ГЛАВА 3
Следующие несколько дней прошли на удивление тихо и спокойно.
Честно говоря, после прочтения той достопамятной записки я была уверена, что теперь-то уж разговора по душам с мужем мне точно не избежать. Ан нет. Ни на следующий день, ни на послеследующий Владислав Бессмертный в поле моего зрения не появился.
На всякий случай я наложила на свои дом и сад пару защитных заклинаний – если дражайший супруг вместо того, чтобы швырять через забор букеты, вздумает лично явиться ко мне в гости, пусть стучит в дверь, потому как мне совершенно не хотелось бы обнаружить его в своей гостиной или, боже сохрани, в спальне.
Однако, с посещением и моего жилища, и моего рабочего места, Влад явно решил не торопиться. Так что и трудилась, и отдыхала я совершенно спокойно. Целых два дня…
В пятницу вечером я торжественно подвела итог второго этапа своего проекта и со спокойной совестью стала собираться домой.
Когда заперла на ключ кабинет и отправилась на выход, выяснилось, что с седьмого лабораторного этажа на первый мне придется спускаться пешком, ибо лифт, очевидно проникнувшись пятничным настроением, в восьмом часу вечера работать отказался.
Собственно, не велика беда. Чай, ноги еще не отсохли, а лестница не обвалилась.
Пока спускалась по ступенькам, с усмешкой думала, что во всем здании мы с охранником Сеней, видимо, остались одни – каждый пройденный этаж встречал меня пустынными полутемными коридорами. Однако, проходя мимо административного второго этажа, я обратила внимание на яркий квадрат света, который падал на лестницу из единственной приоткрытой двери – приемной директора.
Хм. Что-то я не припомню, чтобы Царев допоздна засиживался на работе. Самый максимум, на который он был способен – это задержаться после окончания рабочего дня всего на полчаса. Его помощник Петька, мой здешний приятель, ушел уже давно, как и секретарша Любочка – я видела из окна, как эти двое, держась за руки, выходили из здания НИИ.
Влекомая любопытством, я ступила в коридор второго этажа, а потом осторожно заглянула в приоткрытую дверь директорской приемной.
Царев сидел на диванчике для посетителей
Как там у народных сказителей? Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?
– Иван Александрович, - тихо позвала я.
Он вздрогнул, поднял голову.
– А, это вы, Василиса, - чуть хрипло отозвался начальник. – Почему не дома? Уже поздно.
– Задержалась, - пожала я плечами. – У вас что-то случилось?
– Ничего особенного, - усмехнулся Царев, причем усмехнулся так, что стало ясно – у шефа серьезные проблемы.
– Может, вам нужна помощь?
– Боюсь, поможет мне теперь только чудо. Не берите в голову, Василиса. Идите лучше домой.
На самом деле мне стоило прислушаться к его совету. Потому что дела до проблем здешнего начальства мне абсолютно нет. Я вообще в этом мире гость и сравнительно скоро отправлюсь домой. Однако было сейчас в Цареве что-то, что подсказывало – оставлять его одного ни в коем случае нельзя.
Вообще, наш Иванушка, как ласково величают шефа мои коллеги, вполне себе хороший адекватный мужик. Со всеми ведет себя вежливо, задачи ставит выполнимые, претензии выдвигает только по существу. Да сам по себе он очень даже ничего: молодой (лет тридцать, не больше), высокий, спортивный, симпатичный.
К тому же, ему нужно чудо, а я в этом НИИ единственный специалист по чудесам.
Я прошла в приемную, села на диван рядом с Царевым.
– Рассказывайте, - решительно потребовала у него.
Шеф недоверчиво на меня покосился. Потом махнул рукой.
– Да что рассказывать-то? – устало вздохнул он. – Завтра к полудню мне нужно предоставить в Центральное управление какое-нибудь волшебное лекарство. А у меня его, как нетрудно догадаться, нет.
– В смысле – волшебное? – не поняла я.
– В прямом, - грустно улыбнулся Царев. – Вы ведь знаете, Василиса, что наш научный институт входит в состав крупного Исследовательского Центра?
Я кивнула. Конечно, знаю, тут всем это известно. Этот Центр состоит из трех НИИ. Первые два – оборонный и промышленный существуют уже давно и специализируются на разработках нового современного оружия и бытовых новинок. Многие ребята в шутку называют их старшим и средним братом нашего медицинского НИИ, который появился сравнительно недавно, лет пять назад.
– Раз в год в Центральном управлении проходит мини-презентация наших достижений, - продолжил Царев.
– На ней мы должны представить свои наиболее удачные проекты с уже готовыми образцами. От того, насколько эти проекты понравятся главе Центра, зависит дальнейшее финансирование каждого НИИ. Конечно, нашему институту со старшими братьями тягаться тяжело. Они то новую взрывчатку продемонстрируют, то какую-нибудь чудо-люстру, которая и светит, и пожар тушит, и песни поет. А что я могу показать на презентации? Таблетки от давления? Крем от ожогов? Мои выступления всегда слушают со снисхождением, Василиса, потому что во главе Центра стоит не ученый, а менеджер, у которого главная задача – получить побольше прибыли.