На красный свет. Нарушая правила
Шрифт:
— Надо встать на учёт? Я узнаю, какая клиника лучшая.
— Пранин рекомендовал…
— Не надо доверять этому козлу, — с неожиданным жаром выпалил Игорь. — Обойдёмся без его "авторитетного мнения".
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — пытливо уставилась в помрачневшее лицо Игоря.
— Он считал тебя сумасшедшей.
— Не совсем так, — терпеливо поправила я. — У меня была депрессия. При попытке суицида…
— Я не верю, что ты могла такое сделать.
— Мне тоже так кажется, — тяжело вздохнула я. — Что с Ларисой? Ты знаешь?
— Не стоит переживать из-за этой гарпии. Она тебя не тронет.
— Мне кажется, что это она меня порезала.
— Ты вспомнила? — прозвучало настороженно.
— Не совсем, — разочарованно призналась. — Когда она разрезала на мне верёвки…
— Вот тварь, — прошипел Булатный.
— … мне показалось, что это уже было со мной. Кто-то придавил меня, обездвиживая, и вскрыл вены.
— Милая, постарайся не думать об этом. Всё в прошлом, и с тобой теперь всё будет хорошо, — Булатный затянул меня к себе на колени. — Мы найдём хорошего доктора. Будем ходить к нему вместе. Хочу посмотреть на УЗИ. Уже можно узнать пол? Ты девочку хочешь или…
— Игорь, — я положила на его губы пальцы. — Ты ничего от меня не скрываешь?
— Нет, — очень правдоподобно соврал он.
— Хорошо.
Мне удалось сохранить невозмутимое выражение лица, не выказав ни тени сомнений. Что Булатный бы ни скрывал, он делает это ради моего спокойствия. Может, и впрямь не нужно выяснять всё, а стоит просто, не оглядываясь назад, смотреть в будущее.
Вот только, готова ли я снова стать чьей-то… вещью. Любимой, лелеемой, красивой фарфоровой куклой за стеклом.
В моём детстве была такая. Дорогой подарок на юбилей мамы. Она хранила её в прозрачном футляре, и я тайком снимала крышку, чтобы осторожно потрогать крохотное вышитое платье, гладкие волосы и грустное личико. Мне всегда казалось, что девочка похожа на меня. Но ведь на самом деле, фарфоровая красавица была копией мамы. Когда она умерла, я положила эту куклу в гроб. Отчего-то оставлять вещицу в доме, после маминого ухода казалось неправильным.
А теперь я сама превращалась в такую куклу.
От этой дикой мысли, словно мороз пробрался по коже, стало холодно.
— Тебе плохо? — я и забыла, насколько Игорь наблюдателен.
— Всё хорошо. Давай, прогуляемся.
— В парк. Там можно купить сладкую вату и мороженое. Ты любишь мороженое?
— Фисташковое или лимонное с мятой.
— Да, ты — гурман. Я найду тебе любое.
— Не сомневаюсь…
Глава 70
Игорь мне врал. Это стало предельно ясно, когда он торопливо вынул конверт из бардачка и сунул под водительское сиденье. Мне удалось притвориться, что я не придала этому значение. Хмурый вид мужчина принял за признак усталости. Мы долго гуляли в парке, ели мороженое и говорили ни о чём. Наверно я выглядела сонной и ко всему прочему, совершенно не к месту широко зевнула.
— Детка, может, ляжешь на заднее сиденье и подремлешь?
— Мне не хочется туда, — вышло капризно, но мужчина умиленно улыбнулся.
— Нравится быть ко мне ближе?
Я знала, что он прав и не видела причин это скрывать. Прижавшись к широкому плечу, я поцеловала Игоря в шею.
— Мне не хватало тебя, — выдохнул он едва слышно. — Всегда не хватало.
— Мы знакомы недолго.
— Своего человека узнаешь сразу. Только я, идиот — не сразу поверил своим инстинктам. Упустил тебя.
— Я здесь.
— Никогда себе не прощу, что тебе пришлось столько пережить.
— Всё позади, — я набросила на плечи куртку Булатного и положила голову на его плечо. — Ты стоишь всех этих испытаний.
Пробормотав что-то невнятное, Игорь уткнулся подбородком мне в макушку. Он пах кедром, мускусом и дымом. Пространство свернулось уютным шарфом.
— Ты ведь не оставишь меня, Лучик?
— Не смогу, — призналась, не открывая глаз.
— И не захочешь, — пообещал Игорь так уверенно, что я ему поверила.
* * * * *
После долгой прогулки вдоль реки за домом, мы вернулись домой разморённые и голодные. Булатный вновь колдовал на кухне, а я отправилась в душ, в хозяйскую спальню. Наскоро смыв с себя усталость и пыль, завернулась в полотенце и выглянула за дверь. Звон посуды подтверждал, что мужчина занят готовкой, и у меня есть немного времени. Ноутбук Булатного — современная мощная модель — стоял на рабочем столе. Мгновенно загрузившись, система затребовала пароль. Мне не нужно было просматривать личные файлы моего мужчины, поэтому я просто сменила пользователя, чтобы открыть нужную функцию. Флешку я держала во взмокшей ладони и всё ещё сомневалась, стоит ли узнавать, что на ней. Случайно бросив взгляд в большое зеркало на двери шкафа, охнула. На меня смотрела испуганная девушка, которая устала сомневаться. Хватит с меня страхов.
Сев за стол, я, зажмурившись, сделала долгий выдох. Время пришло. Вставив флешку в гнездо, я дождалась загрузки данных и открыла её. Видеофайл. Довольно продолжительный, судя по объёму. Сглотнув, нажала на "воспроизвести". Что может случиться со мной из-за просмотра какого-то видео? Больнее, чем уже было, не станет.
Я ошиблась. Серьёзно ошиблась.
На экране появилось изображение нашего прежнего дома. Гостиная, где мы с родителями часто сидели вечерами после ужина, делились мыслями, планами, надеждами. Я словно вживую увидела старое кресло, укрытое пледом. В нём часто мама сидела, особенно она его полюбила во время болезни. Папа придвинул его к камину, чтобы было теплее и уютнее. Он выбирал книги, часто в мягких обложках, которые потом было бы не жаль выбросить. Но мама складывала их в корзину у ног, обещая потом перечитать. Мы все понимали, что этого не будет. У неё оставалось слишком мало времени на повторение пройденного. Чуть позже, я читала ей вслух сама. Сидела у решётки, за которой потрескивал огонь и старательно, с выражением произносила реплики героев, изредка поглядывая на улыбающуюся маму. Мне хотелось запомнить её такой. Получилось. Именно её улыбка согревала меня потом, в долгие бесцветные вечера после, когда она нас оставила.
И вот сейчас я смотрела в монитор, и могла различить рисунок на боку напольной вазы у окна. Судя по обстановке — по тому, что из дома ещё не вывезли ценности, запись была сделана после смерти отца. Вот открылась дверь, и в комнату вошла… я.
Опустив голову, слегка покачиваясь, хрупкая фигура обошла диван, с неожиданной силой опрокинула кресло. То самое, любимое мамой. А потом я зачем-то скинула рубашку, оставшись в бюстгальтере, и в моей руке блеснул нож…
Ошеломлённо я наблюдала, как резала своё тело и никак не могла сопоставить образ на экране с собой. Что-то определённо было не так. Поза замершей на полу девушки, которая была мною, казалась неправильной. Всё было не так, и не то.