На край света. Трилогия
Шрифт:
Аскью заговорил дрожащим надтреснутым голосом:
— Люди не больно-то к вам тянутся…
— «Тянутся»? — Тянутся?
— Вы все пыжитесь, важничаете да гонору напускаете. Вот в чем дело, раз уж мы тут говорим без чужих ушей.
Я многозначительно покосился на мистера Дэвиса, по-прежнему молчаливого, лишенного дара речи. Мистер Аскью вынул изо рта трубку и желтым заскорузлым пальцем потер мундштук.
— А вы мне так показались, когда голове вашей досталось, а вы все равно не отступали, геройствовать старались. Ну, то есть делать, что в силах. «Он еще станет мужчиной, — сказал
— Мне более чем…
— Вы молодой, с вас какой спрос! А то ведь есть еще и офицеры, и младшие офицеры, и старшины, и всякие прочие моряки — и боцмана, и марсовые, и рулевые, а матросам-бедолагам не отличить меда от дерьма, как говорят в Помпи… [74]
— Я не позволю вам продолжать в присутствии свидетеля! Будь это приватный разговор, сэр, я бы знал, что вам ответить!
— Свидетель? Кто — Мартин? Черт, да Мартин нам не помешает. Вот смотрите. — Мистер Аскью толкнул Дэвиса локтем, наклонился и сказал ему в ухо: — Спой, Мартин. Эй, Мартин!
74
Помпи (морск. жарг.) — город Портсмут.
Фонари танцевали, плескалась вода, скрипело и пищало дерево.
— Мартин, спой!
Тонким дрожащим голосом старик запел: «Вниз по реке в этот час…».
Это оказалась вся песня. И конца ей не было: старик выводил ее снова и снова.
— Никакого разумения, видите? А ведь мог бы и до лейтенанта подняться, перепади ему немного удачи или попадись он вовремя на глаза какому адмиралу. Но ему теперь все равно. Как был ничем, так и стал ничем. Он сыт по горло и упокоился. Он нас и не слышит.
— Я… не знаю, что и сказать.
— Да уж, от такого зрелища кому угодно не по себе станет. Проще остановить брюхом ядро, если хотите знать, хотя теперь-то нет войны, разве что эти янки, шуты балаганные, и слишком уж много народу теперь будет жить слишком долго, если хотите знать, да вы, видать, не хотите. Но он-то молодец, не замарался. Все нормально, Мартин. Хорош петь.
У меня, наверное, отвисла челюсть. Я сглотнул слюну.
— И что, все вот так…
— Боже сохрани, сэр, вовсе нет. Корабль нам и дом, и домовина. Сказано же вам, он упокоился. Такие, как я — мы-то крепкие, что твои кнехты, сироты безродные и все такое. Но Мартин, понимаете, он родителей помнил, и вроде как мыслью этой упокаивается. Не то чтобы в самом деле помирает, но почти что так.
К моему изумлению, я исторг череду проклятий, опершись локтями о стол и закрыв лицо ладонями.
— Ничего себе, мистер Тальбот! Вот уж не ждал от вас, вы-то, пусть и не лорд, но среди знати обретаетесь. Я слыхивал присказку «напился, как лорд», но чтобы так-то язык распускать…
— Должен сказать вам, мистер Аскью, что мистер Гиббс угостился спиртным у мистера Брокльбанка, а затем и у меня, причем без моего приглашения.
— Ах, вот оно что! Я как раз думал, не принялся ли он за старое.
—
Повисла долгая пауза, в течение которой мистер Аскью продолжал сгущать ползущую под потолком дымовую завесу.
— Хороший вопрос, сэр. Ладно, из койки вы не поднимались по слабости здоровья, но удивительно мне, как это вы не знаете, раз он был вам такой близкий друг.
— «Был»? Не умер же он!
— Следовало бы вам знать, сэр, что мистер Деверель на борту «Алкионы» и, по всей вероятности, уже по ту сторону мыса.
— А я думал…
— Вы думали, он сунет голову в петлю? Вот что значит не знать, как дела делаются, сэр. Я не про военный устав. Я про то, как на деле выходит. С тех пор как у одного капитана повесился лейтенант — в Вест-Индии это случилось, а имен я не помню, — капитаны, не говоря уже о всяких светлостях, там, в адмиралтействе, ходят на цыпочках. Уставы — уставами, а в жизни получается иначе. Произошел, видите ли, обмен.
— Так лейтенант Бене?..
— Теперь понимаете?
— Разве подобные вопросы во власти какого-то капитана?
— «Какого-то капитана»! Как судно вышло в открытое море, капитан может делать с тобой все, что пожелает, разве что обрюхатить не может. Сэр Генри не хотел бы отправлять вот так мистера Бене с корабля, он ведь вахтенный офицер. Капитан все миром уладил; нет причин жаловаться. Лорды в адмиралтействе, сэр, больно уж заботятся, чтобы офицеры были довольны. И вот у капитана Андерсона наличествует недовольный офицер, а у сэра Генри имеется слишком довольный офицер, от которого ему охота избавиться — и все чертовски удачно сложилось: мы отделались от Джека-проказника, которому не терпелось уйти, и заполучили лейтенанта Бене, который обо всем знает гораздо больше, чем положено джентльмену. Говорят, капитан Андерсон на него не нарадуется. Это все затеи мистера Бене — установить хронометры на одной палубе, что бы там ни думал мистер Саммерс, и плевать, мол, кто старший. Мистер Бене сильно показался всем офицерам, дамам преклонных лет, детям и гардемаринам — не говоря уже о нюхнувших пороху кобелях — артиллеристах.
— А Деверель? Джек-проказник, Джек-красавчик…
— Так оно и вышло, сэр. Если хотите знать, сэр Генри попал из огня да в полымя!
— А дамы! Он, должно быть… о нет! Леди Сомерсет прекрасная женщина, а его наклонности простираются…
Мистер Аскью засмеялся.
— Если вы думаете о мистере Девереле, то ему любая гавань хороша — от супруги лорда до девочки, которая еще в игрушки играет.
— Девочки? Деверель?!
— Он не прост, наш Джек.
Я невольно вскочил. Фонарь устрашающе балансировал у меня над головой.
— Так что, сэр, совершенно бесполезно искать мистера Девереля здесь и где-либо еще, разве что вы умеете плавать быстрее корабля. Да и вообще, есть и среди нас парочка, кому очень хотелось бы известий о Джеке-проказнике… чтобы надежды не терять когда-нибудь вернуть свои денежки.
— А где мистер Бене?
— С мистером Саммерсом, между грот-мачтой и помпой. О Господи, вот уж достанется бедному Джорджу, если они поинтересуются насчет обшивки и пошлют за ним. Вы его основательно накачали, мистер Тальбот.