На краю архипелага

Каменистый Артем

– Нужно будет оставить кого-нибудь, чтобы дорогу для второго корабля показывал.

– Это само собой. Пикар, начинай погрузку припасов. Воды берите минимум. Староста, ты подготовь списки: кому идти на «Челленджере», кому на корабле Тигров. В первую очередь дети, беременные, больные, раненые, новенькие. Но не забывай и про крепких ребят – на случай проблем чтобы было кому отбиваться. Корабли нам терять нельзя. Максим, о защите сам думай: Пикар капитан, но командовать походом тебе.

Глава 13

– Мама у меня очень хорошая, но у каждого свои тараканы в бестолковке. Вот у нее был большой, черный, а звали его Ремонт. Сколько себя помню, вечно у нас хата ободранная, провода торчат, сопли разнообразные, и концов никогда не найти. Начнут что-то делать по принципу «лишь бы начать, а потом –

как-нибудь», да так и бросают. Или одно сделают, но другое при этом поломают, и так по кругу идет. Нравилось ей. Ей вообще все менять нравилось – хотелось, чтобы «как у людей» в хате было, а о том, что не у всех людей одинаково устроено, не думала. Вот увидела где-то кухню круто обставленную, и загорелось так же устроить. Не вопрос – старую рухлядь в хламник, а новую аж бегом на высвободившуюся жилплощадь. Да вот только площадь нужна была в два раза побольше при той же мебели. Не вопрос – ногами затрамбовали, и все поместилось. Помнишь, игрушка раньше клевая была – «Тетрис»? Это когда сверху кривые финтифлюшки падают, и надо не лохануться – четко их понизу упаковать, чтобы получилось ровно? Вроде паркета. Вот по кухне нашей надо было перемещаться на манер тех фигурок: если вовремя не изогнулся морским коньком или раком речным, то можно бланш получить на фотографию или чего похуже. А я тогда с пацанами во дворе гудел – как раз Локоть на УДО [2] откинулся, и ему по такому делу старый кореш подогнал нехилый пакован чуйки [3] . А он не из тех, кто зажимает, и братву подогрел. И вот ползу я домой уже под утро, ржу сам с собой, носа не вижу, настроение будто у клоуна в день получки. И тут по укурке на хавчик резко пробивает – вот и понесло меня к холодильнику. Про кухню нашу ты помнишь – место непростое. Короче, не там пригнулся, не так повернулся – в общем, рухнул как с кривого дуба. По дурости и не понял ничего, а как проспался, так двух зубов вообще не нашел – выбил о стол и не заметил. И щеку покоцал неслабо. Ну, думаю, круто пацан покурил. И было бы гнилье – так нет же: ровно росли, и белые. Тем, которые с пломбами, – хоть бы хны. А здесь почалился полтора года, и гляди – оба выросли, да и пломб не осталось: поначалу они выпали, а потом дупла сами собою затянуло. И на щеке шрама нет, а ведь был. Так что ты не грузись – все у тебя будет. Место тут целебное – главное, не помереть до срока.

2

Условно-досрочное освобождение (освобождение от наказания раньше срока).

3

Пакет с коноплей, которая выросла в печально знаменитой Чуйской долине (территория Киргизии и Казахстана).

Слушатель у Кирпича был благодарный – жадно ловил каждое слово. Парнишка на промысле потерял бдительность, потянувшись в коралловую щель за приглянувшейся ракушкой. Делать этого ни в коем случае не следовало – такие места часто заняты не самыми дружелюбными обитателями моря. Рифы беспечности не прощают – бедолага остался без мизинца, безымянного пальца и куска ладони. Рана к тому же загноилась, и лишь день назад дела улучшились настолько, что Эн принял решение воздержаться от ампутации кисти. Всем известно, что утраченные части тела здесь постепенно отрастают, хоть и очень медленно. Но знать об этом в теории одно, а слышать рассказ очевидца – совсем другое. К тому же если сам в этом очень нуждаешься, искалеченная правая рука – потеря серьезная, и мальчишка приуныл, так что в данной ситуации бывший «сержант» Пантер играл роль психотерапевта.

Вообще подобных жизненных историй у Кирпича имелось великое множество, и он почти всегда их рассказывал к слову, с ходу вникая в ситуацию. При всех его странностях и неприятных чертах характера нельзя не отметить способности вызывать расположение других – количество если не друзей, то товарищей у Кирпича росло с каждым часом. Вот и этот искалеченный парнишка смотрит на него уже не настороженно, а чуть ли не влюбленно. Так и видит небось свою руку такой же сильной и здоровой, как до того злосчастного происшествия. Теперь понятно, как он сумел столько продержаться не на последнем посту в таком клоповнике, как столица готов.

Решение совета о разделении отряда Пантер воплощать в жизнь начали прямо с утра. На борт «Челленджера», уходившего

первым, подняли всех раненых, в том числе и людей Кирпича. Самого его тоже взяли для усиления боевого состава команды. Оставшиеся должны были частично уйти на корабле Тигров, частично пешком. Предполагалось, что, оставшись без командира, они станут более покладистыми и внушаемыми.

Кирпич по этому поводу не возмущался и вообще никак не отреагировал, по крайней мере внешне. Хотя, несомненно, понимал, что и для чего делается. Если не дурак и впрямь не держит плохих мыслей, то и впредь возражать не будет.

Максу было приказано глаз с него не спускать, и он честно этим занимался. А куда денешься – ведь при всем желании не заниматься никак нельзя: «Челленджер» – скорлупка невеликая и спрятаться здесь от чужих глаз непросто. Нижняя палуба забита ранеными, мелкими детьми, больными и грузом – здоровым туда хода нет, за исключением гребцов. Вот и приходится оставаться на солнцепеке, утешаясь тем, что наверху посвободнее: здесь лишний груз противопоказан из-за риска нарушения остойчивости судна.

Плавание началось с неприятного инцидента. Не успели помахать руками остающимся на берегу, как умер один из раненых – парень из той самой парочки безнадежных Пантер. Пулевое ранение в живот даже при наличии полноценного лечения чревато, а уж в таких условиях… Бедолага держался на наркотической траве с Большого острова – она заглушала боль, но суета с погрузкой, очевидно, его доконала. Второй пока не сдавался, но шансы у него, надо признать, были нулевыми – ножевая рана груди с обширным повреждением легкого. Эн вообще не мог понять – почему тот до сих пор жив? К тому же лекарства из контейнеров приказал на них не тратить. Жестокое решение, но в данных условиях справедливое: лучше отдать их тем, кто имеет шансы выжить, а не переводить на безнадежных.

Похоронили как обычно – в море. Даже останавливаться не стали. Дорога дальняя, а «Челленджер» плетется со скоростью улитки. Ветер, будто издеваясь, постоянно менял направление, и куда бы ни сворачивала расселина, неизменно дул в борт. Даже яхте с совершенным парусным оснащением в такой узости пришлось бы туго, а это корыто и в лучших условиях могло идти лишь под веслами.

Плавание обещало затянуться.

Очередное происшествие приключилось вскоре после того, как миновали вторую развилку. Ветер, смилостивившись, принялся задувать почти строго с запада, и гребцы теперь лишь помогали парусам и корректировали курс. В очередной раз спустившись к воде, Макс смочил раскаленные волосы и услышал со стороны противоположного борта подозрительно громкие голоса. Забравшись наверх, он поспешил к переполоху. Весь народ здесь собрался кучей и что-то рассматривал на берегу, возбужденно переговариваясь. Посмотрел туда же, но глаза, уставшие от яркого солнца, подвели – ничего интересного не заметил.

– Что там?!

– Да вон! Смотри! На камне с двумя вершинками! Кот!

Приглядевшись в указанном направлении, Макс разглядел на серой поверхности рифовой скалы подозрительное рыжеватое пятнышко. Будто почувствовав его взгляд, оно зашевелилось, чуть приподнялось, и теперь совершенно точно стало понятно, что это кошачья морда. В свою очередь рассмотрев корабль, бедолага заорал столь истошно, что расслышать этот полный жизненного недоумения вопль не помешали даже громкие голоса ребят.

Кирпич заволновался:

– Пикар! К берегу давай! Надо подобрать пассажира!

Но у капитана было другое мнение:

– А за билет твой пассажир заплатил? Нет? Мы скорость набрали, пока остановимся – рак на горе свистнет. Да и не подойти здесь – рифами поросло.

– Так пропадет ведь животное! Глядите, как жалостливо поглядывает.

Кирпич поглядывал ничуть не менее жалостливо – разве что слезы не пускал. Ну кто мог заподозрить в нем такого кошатника? Тоскливо оглядевшись по сторонам, он убедился, что Пикар прав: на подходе к берегу, куда ни глянь, в воде проглядывали пятна неровного кораллового мелководья.

Вздохнув, Кирпич проворно скинул линялую рубашку и попросил:

– Чуть дальше мысок будет – и под ним вроде чисто. Пройди рядом, я кота переброшу, а то плавать с ним, наверное, не получится. Не любят они этого дела.

– Дурак? – удивился Пикар. – Да он же дикий, не подпустит.

– Сам ты дурак. Никакой он не дикий – к людям тянется. Глянь сам.

– Ага… Вижу… Я одного такого хотел на корабль пристроить, так он мне обе руки в клеточку расцарапал.

– Не… этот Тигра не такой… он хороший. Хочет, чтобы его погладили и покормили.